Бизнес оказался рентабельным. Сырье для дела закупали ничего не подозревающие родители – то есть мы. На создание одной фенечки уходило 15–20 минут. Заказы сыпались как из рога изобилия. За день две юные предпринимательницы зарабатывали по триста рублей. Пополам – получается каждой по сто пятьдесят. Бешеные деньги для второклашек! Однако предприятие просуществовало недолго, всего неделю.

Первыми, как всегда, переполошились родители – дети возвращались из школы голодными, но почему-то без денег. Быстро выяснилось, что они заказывают у Нэллы с Мариной фенечки. Это же так красиво! Конечно, мне тут же позвонила учительница. «Не знаю, как вы на это посмотрите, – сказала она очень строго, – но ваша дочь…». И выдала всю историю. Честно говоря, ее тон напугал меня куда больше, чем сама ситуация. Ну, плетут дети и плетут, если кому-то это вдруг оказалось интересно и нужно, почему нет? В конце концов, за свои траты отвечают те дети, которые на них идут. Девочки своих услуг никому не навязывали, учительница и сама так сказала.

На семейном совете мы с мужем решили, что не станем рубить сплеча. И ругать тоже не будем. Но расскажем о том, как в реальности устроен малый бизнес. Какие, если вести маленькое дело по закону, будут вложения, налоги, ответственность перед обществом и государством. Нэлла долго слушала, а потом кивнула.

– Ладно, я поняла, тогда сворачиваемся, – немного подумала и добавила: – А так все хорошо начиналось!

Мне казалось, мы поступили как разумные люди: не стали подрезать юным предпринимательницам крылья. Четыре года спустя, в двенадцать лет, Нэлла затеяла еще одно предприятие. Сначала училась новому делу, проведению мероприятий, в двух «креативках» – так назывались группы организаторов популярных тогда аниме-пати. Потом сама собрала команду подростков – причем, старшему участнику было аж двадцать четыре года, приходилось мне самой присутствовать на их собраниях безопасности ради – и стала проводить мероприятия. Они вместе придумывали программу, подбирали музыку, распределяли, кто какие конкурсы ведет, снимали помещение и собирали таких же подростков, продавая билеты. Рентабельность там, по-моему, стремилась к нулю, но дети чувствовали себя героями. Пару раз мы были на этих самых аниме-пати, даже радовались активности Нэллы и ее ребят.

Но это я забежала далеко вперед.

Предпринимательство присутствует во всех сферах взрослой жизни. Человек, способный давать идеи и воплощать их в реальность, найдет себе применение всегда. К сожалению, современная школа за редким исключением не поощряет в детях креативных качеств, зато подавляет их. Многие функции развития важно взять на себя родителям.

Новые травмы

Мы с Денисом то приближались к теме усыновления, то отдалялись от нее. Учитывая наш не слишком благополучный опыт семейной жизни, не верили в себя.

Тем более с Нэллой, которая рано начала входить в подростковый возраст, с каждым днем становилось все труднее. Она спорила с нами и с бабушкой. По-прежнему отказывалась качественно делать домашние задания. Возненавидела музыкальную школу. Перестала любить совместные походы в театр, в кино, на прогулки. Ее теперь интересовали лишь сверстники. С одной стороны, типичное поведение подростка, а с другой, я чувствовала в нем скрытую угрозу, только не могла объяснить даже себе, что за этим стоит. А главное, ничего не могла с собственным ребенком поделать: мы с Денисом перестали быть для нее авторитетами. Бабушку она тоже не считала больше истиной в последней инстанции. Трудности в воспитании приводили к тому, что мы с мужем – тогда еще недостаточно устойчивые – снова стали часто ссориться. Теперь уже из-за сложностей с Нэллой.

Конечно, я снова винила во всем себя. Постоянно упрекала из-за карьеры. Из-за того, что слишком много времени проводила на работе, смертельно уставала. На семью и ребенка оставалось мало сил.

– Когда вы уже усыновите кого-нибудь и отстанете от меня со своей заботой?! – хамила дочь.

– Когда усыновим, тебе будет доставаться еще больше внимания, – угрожала я.

Конечно, мы никуда не двигались в плане усыновления из-за проблем в собственной семье. Но и сама ситуация с семейным устройством в стране оптимизма не внушала – знания брать было негде, искать поддержки бессмысленно.

Отчетливо помню наш самый первый визит в опеку.

– Чего вы хотели? – сотрудница посмотрела на нас вопросительно.

– Усыновить ребенка.

– Сами родить не можете?

Меня ее вопрос выбил из колеи: разве можно говорить такие вещи с порога незнакомым людям?

– У нас уже есть кровный ребенок, – Денис сделал шаг вперед, защищая меня, – мы хотим усыновить.

– Даже не думайте, – дама поморщилась, – испортите себе всю жизнь! Идите, рожайте второго.

– Вы не понимаете, – продолжил было он, – дети в детских домах…

– Какие еще дети?! – она замахала на нас руками. – Там такая генетика! Такие болезни!

Долгое время потом у нас в головах не укладывался ее ответ. Как такое может быть? Чтобы все сразу и одинаково больные, одновременно безнадежные? Здраво рассудив, что сотрудники опеки видят детей только по фотографиям и бумагам, мы решили, что директор детского дома, который говорил о важности семьи для детей, гораздо более компетентен в этом вопросе.

Вокруг детей из детских домов множество мифов. Верить можно только той информации, которая исходит от людей, изучавших психологию сиротства и имеющих опыт реального общения с детьми. Остальные просто транслируют усвоенные в обществе тревоги и страхи.

Мы все-таки начали собирать документы, но дело тогда далеко не зашло. Истинной причиной, если отбросить все отговорки и нестыковки, стало то, что нам было страшно из-за неустойчивости собственной семьи. Мы с Денисом не понимали, в какую воду на этот раз войдем, что нас там ждет. И все-таки мыслей о ребенке не оставляли.

Первым реальным шагом к усыновлению стало то, что я решила уволиться из авиакомпании.

Я не знала, удастся ли мне запрыгнуть в последний вагон с Нэллой, но больше всего на свете хотела стать наконец нормальной матерью. Хотя бы сейчас. Сделать так, чтобы дочь поверила: я хочу ей только добра, я всегда на ее стороне. А если в семью придет еще один ребенок, тем более невозможно снова наделать прежних ошибок. Нужно понимать, что малышу нужна мама: спокойная, уверенная в себе. Не загнанная, не в стрессе.

К тому времени мы уже достаточно заработали, чтобы не мучиться больше вопросом жизни и смерти. Мои личные потребности как были минимальными, так ими и остались. Предстоял – если мы все-таки решимся усыновить – только еще один затратный шаг: расширение жилья. Так, чтобы места хватило всем. Для меня вопрос пространства всегда был ключевым: считаю, что у каждого человека в семье должно быть достаточно воздуха. И подготовка к усыновлению в моей личной картине мира включала увеличение жилой площади.