и поднятой в благословляющем жесте рукой, правая – Св. Иоанна Златоуста с книгой и стоящей у ног епископской митрой. Третья статуя, изображающая Св. Василия Великого, установлена над входом, на кровле западного притвора. В прошлом храм украшали и другие скульптуры подобного рода.

Внутри храма сохранился резной деревянный иконостас и княжеская ложа, настолько покрытые растительным орнаментом, что создается впечатление, словно со сводов, озаренных светом, спускается драгоценная и переливающаяся золотом завеса. Иконостас Знаменской церкви впервые в русском зодчестве был покрыт белой краской вместо золочения.

Несомненно, что в работе над скульптурным убранством Дубровицкого храма работали иноземные мастера. Фигуры святителей перед входом в храм выполнены уверенной рукой мастера европейской выучки. Вероятно, несколько позже к работе присоединились крепостные мастера князя Голицына; в частности, они высекали фигуры евангелистов – первоначально их было двенадцать, ныне осталось только восемь. По сравнению со статуями перед входом в храм они выглядят более примитивно. Возможно даже, что они появились уже после отъезда профессиональных резчиков из Дубровиц.

Местные голицынские мастера, по-видимому, участвовали и в создании пышного рельефного убранства парапета и цоколя. В то же время работавшие в Дубровицах иноземные резчики учитывали и русские традиции и внесли в свою работу нечто новое, придав постройке необычную для барочной архитектуры монументальность. Достигнутый в результате синтез западноевропейского и русского стилей отмечал еще в начале XX века художественный критик С. К. Маковский. Он писал, что в Дубровицком храме «…пышная, благоговейно затейливая архитектура так неожиданно сливается с традициями византийского храмоздательства».

Имя архитектора, строившего церковь, неизвестно. Высказывалась мысль, что им мог быть известный зодчий петровского времени И. П. Зарудный, приехавший в Москву с Украины. Другие исследователи называют имя работавшего в России шведского архитектора Никодима Тессинга (Тессина). Третьи не исключают участие в постройке Дубровицкой церкви малоизвестного итальянского архитектора Алемано, строившего дворец для князя Петра Алексеевича Голицына, младшего брата хозяина Дубровиц. Однако ни одна из этих гипотез не имеет никаких реальных подтверждений.

В точности неизвестна и дата постройки церкви. Австрийский дипломат Иоганн Георг Корб видел ее уже построенной в 1698 году. За год до того в Дубровицах побывал И. В. Погорельский, секретарь архиепископа Холмогорского и Важского Афанасия, и в своем дневнике он отмечает, что церковь в усадьбе Голицына в 1697 году уже стояла готовой: «А церковь такова удивителная и резная вся вонную сторону и таким образцом и переводом, что такой в Москве удивителной по нынешнее время не было…» Таким образом, строителем храма в Дубровицах не могли быть ни И. П. Зарудный, приехавший в Москву не ранее 1700 года, ни итальянец Алемано – он появился в Москве в 1697 году, когда церковь уже была завершена.

На рубеже XVII – XVIII веков в России работало не так уж много иностранных архитекторов и тем более скульпторов, но творчество ни одного из тех, о ком известно, не дает оснований связывать их имена с церковью в Дубровицах. Правда, некая подсказка – а может быть наоборот, еще одна тайна? – таится в загадочном факте: построенная уже в 1697 году, церковь была освящена только в 1704 году. С чем связан такой значительный разрыв во времени? Возможно, все эти годы шла работа над внутренним убранством храма – не менее пышным и удивительным, чем наружное.

Нет сомнений, что интерьер Знаменской церкви тоже создавали иноземные мастера. Здесь все – от форм капителей и рисунка цветочных гирлянд до чрезвычайно реалистичных фигур римского воина с коротким мечом и щитом, французского или испанского дворянина в латах, турка в чалме и с кривой саблей, и, наконец, композиции «Увенчание Марии небесной славой» – свидетельствует о европейской школе пластики.

Может быть, внутреннее убранство дубровицкой церкви создавалось на несколько лет позже, чем наружная белокаменная скульптура? Но тогда в работах над ним могла участвовать группа итальянских мастеров, приехавших в Москву вместе с Доменико Трезини в августе 1703 года – «мастера резного дела италианцы Петр Джеми, Галенс Квадро, Карп Филари, Доменико Руско и Иван Марио Фонтана». Правда, в этом случае приходится считать, что эта артель выполнила все работы по созданию интерьера Знаменской церкви всего за полгода… Нет, похоже, и эта гипотеза неверна. Тем более что исследователи-реставраторы уверены, что рельефное убранство интерьера выполнено одновременно с возведением храма и наружным убранством, то есть – еще до наступления XVIII столетия. Не исключено, что в этой работе участвовал немецкий скульптор Конрад Оснер (1669–1747), выходец из Южной Германии, работавший в России с 1697 года. Но даже если это и так, то главный вопрос остается открытым: кто же все-таки построил этот удивительный памятник?

Церковь в Дубровицах стоит особняком в истории русского искусства. Строительные и декоративные приемы ее творцов до сих пор были неведомы на Руси и своих подражателей нашли не сразу. А скульптуры Дубровицкой церкви, «греховные» в понимании некоторых деятелей русской церкви, так и остались исключительным явлением в отечественном искусстве.

Гринвичский госпиталь

Крупнейший английский архитектор сэр Кристофер Рен (1632–1732) оставил обширное творческое наследие. Он возводил дворцы, церкви, университетские здания, научные и общественные постройки. По его проекту построен знаменитый собор Св. Павла в Лондоне (1675–1710). Во всех своих творениях Рен выступает как новатор. Он принес в Англию многие незнакомые еще архитектурные формы, в частности, купольные покрытия.

Одна из самых ярких построек Кристофера Рена – ансамбль Гринвичского госпиталя близ Лондона. Архитектор работал над ним более тридцати лет (1696–1728 гг.). Военно-морской госпиталь в Гринвиче был учрежден в 1694 году под патронажем королевской семьи с целью помощи морякам, которые по возрасту, из-за ран, увечий или по другим причинам оказались неспособны продолжать военную службу. Королевская опека распространялась также и на вдов и сирот военных моряков, которым Гринвичский госпиталь предоставлял кров и основные средства к существованию, а детям – возможность учиться.

Для постройки госпиталя была отведен участок к югу– востоку от Лондона, на берегу Темзы, на территории королевского дворца. Кристоферу Рену, приглашенному в качестве архитектора, предстояло преобразовать частное владение в ансамбль публичных зданий.

Проектируя Гринвичский госпиталь, Рен обратился к образу Версаля – в те годы эта пышная резиденция французского короля служила законодательницей мод в Европе. Построенные Реном здания, классические по форме, образуют сложную пространственную композицию, имеющую много общего с архитектурой барокко. Великолепная колоннада Гринвичского госпиталя создана после 1716 года и повторяет формы колоннады Бернини перед собором Св. Петра в Риме.

Над убранством созданного Реном знаменитого «Зала с росписями» работал выдающийся английский живописец Джеймс Торнхилл (1675–1734). Построенный в качестве столовой для пансионеров госпиталя, «Зал с росписями» считается одним из самых больших сооружений подобного рода в