Казалось, все кареты, повозки, всадники и пешеходы Лондона столпились здесь сегодня. Когда они приблизились к началу улицы, карета замедлила ход и едва поползла. Возле «Уайтса», поблизости угла с Пикадилли, она стала намертво. Это дало Зое достаточно времени, чтобы изучить здание. Оно было красивым, но не волнующим. Что, ради всего святого, герцог в нём нашёл, чтобы развлекаться здесь день за днём? Или это всего лишь удобное местечко, чтобы напиваться с другими бездельниками?

– Вот это эркер, – сказала Джарвис. – Джентльмены собираются там и наблюдают за прохожими. Но только определенные джентльмены допускаются туда.

В настоящее время несколько человек собрались у окна. Зоя не могла разглядеть их лица сквозь грязное стекло оконца кареты.

– Будь оно проклято, – сказала она. – Ничего не вижу.

Она опустила окно и высунулась для лучшего обзора. В этот момент, одна очень светловолосая голова повернулась, чтобы выглянуть из эркера Уайтса прямо на неё.

Она внимательно рассмотрела джентльмена, затем села обратно.

– Закрой окно, – велела она Джарвис.

Движение по улице возобновилось, и карета рванулась вперёд.

Тем временем, в «Уайтс»

Герцог Марчмонт вполуха слушал незанимательную беседу своих приятелей и поглядывал из эркера на улицу в надежде на приятное развлечение, когда древняя карета остановилась снаружи, её окно опустилось и появилось лицо молодой женщины.

Он моргнул.

Лицо исчезло, окно поднялось, в пробке на Сент-Джеймс образовался просвет, и карета устремилась туда.

Люсьен несколько мгновений смотрел на то место, где стоял экипаж, и сказал себе, что ему померещилось. Лексхэм никогда не позволил бы своей дочери ездить по Лондону в наёмном экипаже, да ещё в таком побитом, как этот.

– Там была чертовски привлекательная девушка, – сказал Аддервуд.

– Какая девушка?– спросил Уорчестер.

– Та, что выглянула из окна кареты. Самой старой во всём Лондоне, клянусь. Я имею в виду, карету. Не девушку.

– Не видел её, – сказал Уорчестер.

– Жаль, – сказал Аддервуд. – Она просто персик. Навела меня на мысль о ком-то, не могу вспомнить о ком. Ты её видел, Марчмонт?

– Да, – напряжённо ответил его светлость. – Что напомнило мне. У меня назначена встреча.

Пока его друзья начали заключать пари на возраст старейшего экипажа, он вышел. Он не торопился покинуть комнату, говоря себе, что отец Зои Октавии несёт ответственность за неё. Если она разъезжает по Лондону в обветшалой колымаге – и, соответственно, без сопровождения кого-то из родных, потому что они бы скорее взошли на костёр, чем позволили увидеть себя в наёмном экипаже – это проблема не Марчмонта, а Лексхэма.

Герцог говорил себе, что если Лексхэм позволил ей потеряться, попасть в бог знает какие передряги, это было решение самого Лексхэма, хотя ему было виднее.

С другой стороны, речь шла о Зое Октавии, с её пагубной склонностью к побегам…

Его светлость позаботился о том, чтобы не выбежать из клуба и не помчаться на стоянку наёмных экипажей на Сент-Джеймс. Он шёл своим обычным неторопливым шагом. Он выбрал наименее отталкивающий экипаж из тех, которые смог найти. Затем описал виденную им карету.

Кучер её знал. Она оказалась знаменитой, поскольку, как и заявлял Аддервуд, она была старейшей из действующих лондонских экипажей.

– Я заплачу пятьдесят фунтов, чтобы её найти, – сказал его светлость.

– Спорю на что угодно, он меня не видел, – бормотала Зоя. – Это на него похоже, не замечать. Нужно было дать ему больше времени. Или нет. Может, он был слишком пьян, чтобы ясно видеть.

– Мисс? – сказала Джарвис.

– Не обращай внимания.

Ей нужно было задержаться подольше, прежде чем отодвинуться от окна, ругала себя Зоя. Она наблюдала, как женщины из гарема делали это множество раз, когда оказывались за стенами дома. При виде красивого незнакомца они «случайно» роняли вуаль. И потом затягивали её надевание. Даже дома они находили способы показать себя привлекательным мужчинам, проходящим по улице внизу. Они украдкой выглядывали из-за занавесок или ставней, очень медленно их закрывали и не спеша отодвигались от окон.

Она была недостаточно медлительна.

Марчмонт мог смотреть на другой экипаж или всадника или пешехода. Она показалась на одно мгновение. Если он и заметил её, то мог не узнать. Он мог быть пьян. Он был одурманен, когда согласился представить её перед своим миром. Возможно, герцог имел всего лишь смутное воспоминание о том, как она выглядела.

Ей стоило учитывать опьянение и то, что он не слишком сообразителен.

Ах, что же, слишком поздно исправляться. Либо он заметил её присутствие, либо нет.

Немного позднее, когда карета продвигалась к западу по Пикадилли, ей послышались крики неподалёку.

Она выглянула из окна. Были видны проезжающие экипажи, лошади, люди, и немного левее, участок холмистой долины, покрытый зарослями деревьев.

– Это Грин Парк, мисс, – сказала Джарвис, – там Гайд-Парк Корнер, и справа Гайд-парк, где…

Крики, становившиеся всё ближе и громче, заставили Джарвис замолчать на середине предложения.

Кричал их кучер.

Зоя передвинулась к противоположному окну.

Кучер ближайшей кареты жестикулировал и орал. Её кучер, казалось, с ним спорил.

– Они хотят, чтобы мы остановились, – сказала Джарвис.– О, Боже! Это его светлость.

Второй экипаж стал замедлять ход, и герцог высунулся из окна. Через закрытое окно своей кареты Зоя не слышала, что он говорил, но узнавала этот сильный глубокий голос, способный без труда донестись до всех концов площади.

Её экипаж остановился.

– О, мисс, он выходит из кареты.

Зоя не стала дожидаться новостей. Она скользнула через сиденье и схватилась за ручку двери. Она распахнула дверь. До земли было приличное расстояние, но Зоя прыгнула. Джарвис взвизгнула.

Зоя побежала – не навстречу другому экипажу и мужчине, наконец вспомнившему об её существовании – а по дорожке, ведущей к месту, которое Джарвис назвала Грин-Парком.

Стоял ранний вечер, задолго до общепринятого времени для прогулок в Гайд-Парке. Поэтому знакомым герцога Марчмонта было отказано в удовольствии лицезреть его светлость, выпрыгивающего из кэба возле Гайд-Парк Корнер, мчащегося через Пиккадилли и бегущего – действительно, бегущего – в Грин-Парк.

Долго бежать ему не пришлось.

У него ноги были гораздо длиннее, чем у его добычи, и его не стесняли платье, нижние юбки и корсет.

Он догнал её на небольшом расстоянии от домика привратника. Большая часть парка была свободна от деревьев. Однако на участке возле домика и на прилегающей зоне вокруг водоёма деревья давали некоторую тень и служили чем-то вроде щита от прохожих с Пиккадилли. Погуливающиеся по дорожкам, в отличие от них, имели полный обзор.