Я коснулся круглой дверной ручки и был узнан. Дверь щёлкнула и распахнулась.

Мой командир, худой и мрачный, стоял за рабочим столом, но он был не один. Перед ним сидел Великий страж Ториан Лейди Эразмус, Великий страж Дэзл.

— Входите, капитан Жиро, — сказал командир Баркли. — Благодарю за столь скорое прибытие.

— Это мой долг, сэр. — Я склонил перед ним голову, затем обернулся и низко поклонился его высшему начальнику: — Великий страж Эразмус.

Страж был тощим, но в хорошей физической форме, пониже меня ростом и намного старше. Его лицо прорезали тонкие морщины, а глаза, чрезвычайно живые и опасно-пронзительные, смотрели настороженно. Он не боялся облачаться в богатый наряд, куда бы ни отправлялся на Дэзл. Сегодня на нём было надето мерцающее пальто рубинового цвета, украшенное ониксами и золотом, и широкая накидка, утяжелённая ещё большим количеством золота и блестящих алых нитей.

Само собой, за этим роскошным одеянием скрывалась защитная броня, и одному Богу известно, сколько было спрятано самого разного оружия.

Командир Баркли жестом показал мне на меньший и более жёсткий стул, чем тот, что занимал Великий страж. Я снова поклонился и занял указанное место. Рядом, на столе, ожидали графин с водой и стакан. Я налил себе, сколько было нужно, дабы испить традиционную приветственную чашу.

Оба, и командир, и страж Ториан, терпеливо наблюдали за мной, пока я не осушил чашу и не поставил её на место, вежливо причмокивая губами.

Баркли кивнул, одобряя мои манеры, и снова расположился в своём кресле, готовый приступить к делу.

— Страж информирует меня о том, что ожидаются новые гости, прибывающие из миров Солнечной системы.

Снова эти праведники. Я ощутил неприятное покалывание в шее.

— Новые, сэр? — спросил я. Подразумевалось, что мне ничего об этом не известно.

— Да. Это не секрет, — ответил командир Баркли. — Нас ожидает наплыв новых праведников, и ваша задача — встретить большинство из них.

— Да, сэр.

Я воспринял это откровенное заявление так же, как воспринял бы любой другой приказ: без энтузиазма, но и без отвращения. В конце концов, у меня уже был заброшенный отель, забитый этими безгрешными людьми, за которых я нёс ответственность. В самом деле, наверное, Лян Чэнь послал за новыми праведниками.

Я позволил себе украдкой взглянуть на до сих пор хранящего молчание стража. Под началом сеньора Ториана находилась вся служба безопасности, включая клерков. Он изучал меня со снисходительным интересом. Я ждал, сконцентрировав все свои усилия на том, чтобы моё лицо ничего не выражало, но одновременно казалось внимательным.

— Страж Эразмус говорит, что это, возможно, будет не совсем обычный поток праведников, — произнёс командир Баркли.

Я приподнял брови:

— Не совсем обычный, сэр?

— Нет, капитан, — обронил страж. Голос у него был негромкий и звучал необыкновенно привлекательно для человека такого возраста. Никто из нас не знал наверняка, сколько ему лет. Можно было определённо сказать, что продолжительность жизни у него была такой же, как у обитателей Солнечной системы. Некоторые даже говаривали, что он — последний оставшийся в живых ребёнок наших Основателей, Джаспера и Фелиции Эразмус. Но это не могло быть правдой. Тогда он оказался бы самым первым из первостепенного Рода и, соответственно, сэо системы Эразмус, в противоположность новым, находящимся в браке Эстебану и Май. Я не мог за одну секунду обрисовать кого-либо, посмевшего продемонстрировать своё превосходство в присутствии стража Ториана без его на то соизволения. — Дело в том, что мы считаем, сюда будет послан по крайней мере один шпион.

Я не знал, как на это отреагировать, поэтому ничего не ответил. Подразумевалось, что все праведники — шпионы. За вверенными мне я наблюдал честно и добросовестно. Но до настоящего времени я сумел установить их вину только в том, что они прибегали к услугам чёрного рынка, когда больше нигде не находили необходимого. У меня имелись досье на тот случай, если в будущем придётся на них что-то повесить.

— Вам нечего сказать, капитан? — спросил страж, вопросительно приподняв брови. На мгновение мне показалось, что он насмехается надо мной, и под воротничком закололо ещё сильнее.

— Прошу прощения, Великий страж. Не понимаю, зачем вообще засылать к нам шпионов. К нам, бедным, пребывающим в смятении, спорящим друг с другом, порабощённым нам.

Голос стража звучал холодно.

— Они видят, что мы снова объединяемся и готовимся занять своё место в экономической и политической жизни миров, населённых изгнанниками. — Здесь не принято использовать слово «колония». — Они подозревают о наших намерениях и хотят увериться, что мы не собираемся посягать на их драгоценную стабильность.

— А мы собираемся? — спросил я. Не знаю, что подвигло меня на это. Я устал. Я был испуган. Я не хотел находиться там.

Страж Эразмус громко расхохотался:

— Отличный вопрос, капитан. Мне нравится такой ход мыслей. — Этот комментарий был обращён к командиру Баркли, который в ответ коротко и смущённо улыбнулся, почувствовав скорее облегчение, чем удовлетворение. Так мне показалось.

— Что скажете, — продолжал страж, по-прежнему со слабой улыбкой на тонких губах, — если я отвечу: да, мы собираемся бросить вызов этой драгоценной стабильности?

Я подбирал каждое слово с чрезвычайной осторожностью.

— Хотелось бы знать почему, Великий страж.

— Потому что намерены их окружить. Мы ведём секретные переговоры на очень высоком уровне с другими мирами изгнанников. Они, подобно нам, устали от этой старушки развалины под названием Земля, присевшей на корточки где-то посреди паутины миров Солнечной системы и готовой нанести свой удар, если мы будем более чем пассивными реципиентами её приказов и установлений. — Страж снова сел на свой стул, обхватив себя за плечи и глядя на меня с видом победителя.

Приказов и установлений? Когда это мы выполняли что-то по приказу Pax Solaris? Что ж, кто я? Всего лишь какой-то капитан службы безопасности. Мне не положено быть допущенным в узкий круг посвящённых в дипломатию.

— Мы достигли соглашений с достаточно большим числом систем о том, что создадим кордон для миров Солнечной системы. Как только всё будет готово, они не смогут отправлять к нам свои корабли, свои товары и своих изгоев. Им придётся позволить нам равноценный доступ в миры Солнечной системы.

Принимать наши корабли, наши товары и наших изгнанников.

Наших преступников и шпионов.

Это звучало вполне резонно и правильно в рамках того, на что был способен Кровавый род. Он не жаловал Солнечные миры. Они излучали некие внутренние импульсы, которые в большей степени, чем что-либо ещё, таили в себе угрозу падения и краха Эразмуса. Кровавый род не мог простить этого.

Но что-то точило меня, придя из самых глубин моего мозга, то, что было похоронено под всеми остальными заботами и тревогами. Старый рапорт, старое расследование, что-то связанное с праведниками. Я почти ухватился за нужную мысль, но внимание стража, сфокусированное на мне, никак не облегчало мыслительных процессов в моей голове, и она незаметно ускользнула.