— Опытная девственница — это мечта, ставшая явью. Буду думать о вас до утра.

— Ты совсем не спишь в своей постели, — поддразнила мужа Милли.

Прелестное личико, чудесные ласковые глаза. Фиц восторженно прикоснулся губами к нежным локонам.

— Какой позор! Признаюсь, собственная постель мне тоже очень нравится.

Милли лукаво улыбнулась.

— Есть отличная идея. Время от времени мы можем спать в ней вместе.

Фиц прикоснулся пальцем к кончику изящного носика и удивленно вскинул брови.

— Означает ли это, что ты придешь в мою комнату, разденешь меня и потребуешь удовлетворения?

Она положила руку мужу на грудь.

— Кажется, во время путешествия по Озерному краю я уже делала что-то подобное. Дважды.

— И все же возможность третьей попытки удивляет. Почти восемь лет ты не выказывала ни малейшего желания меня соблазнить.

— Поэтому сейчас должна наверстывать упущенное и проявлять инициативу как можно чаще и смелее.

Фиц тихо рассмеялся.

— Хочешь, снова скажу, что абсолютно счастлив?

Милли провела рукой по едва заметной щетине на щеке.

— Даже несмотря на то, что Хелена себя едва не погубила?

— Надеюсь, ты-то ни в чем себя не винишь?

— Нет, конечно. Чего стоит героическая поездка в Америку в качестве дуэньи и постоянная опека во время светского сезона! Ни на минуту не оставляла девочку без присмотра. Наверное, должна бы испытывать угрызения совести, но, увы, не чувствую ни малейшего раскаяния. Как любила повторять моя матушка, того, кто замыслил неладное, ничем не остановишь.

— А твоя матушка, царство ей небесное, никогда не ошибалась.

— И все же я волнуюсь. Хелена будет упрямиться и всеми возможными способами выказывать Гастингсу презрение. Ну а Гастингс… он скорее согласится быть похороненным заживо, чем стерпит унижение.

Фиц покачал головой.

— Да, эти двое друг друга стоят. Завтра попробую с ним поговорить.

— В последней телеграмме я уже пыталась дать Дэвиду совет, но, кажется, напрасно.

— Еще несколько недель назад ты и сама не последовала бы такому совету.

— Но я изменилась. Теперь уже готова открыто заявить о собственных чувствах. А заключаются они в том, — Милли шутливо откашлялась, — что отныне и впредь я решительно намерена воплощать собой свет и смысл твоего существования.

Фиц не смог сдержать улыбку. Что за бесконечное счастье обладать таким сокровищем!

— Иди сюда, свет мой и смысл, — пробормотал он. — Хочу немедленно тебя обнять, и покрепче.

Гастингс был готов биться головой о стену. В другой ситуации он, пожалуй, так бы и сделал, но в соседней комнате лежала Хелена. Если она услышит подозрительные звуки, то непременно решит, что он нарушил запрет и бурно развлекается с горничной. А может быть, нарочно устроить шум, чтобы выяснить, какая реакция последует?

Совсем не так он представлял появление любимой в комнате госпожи и хозяйки дома. В этот час они должны в обнимку лежать в одной постели, изнуренные долгими часами любви, перешептываться и хихикать, как непослушные дети; рискованно шутить и рассказывать друг другу о невероятных эротических подвигах, которые намерены предпринять, едва отдышавшись и набравшись сил.

Но сейчас подобная картина казалась еще более нереальной и далекой от жизни, чем обычно.

Гастингс распорядился, чтобы слуги не беспокоили новую госпожу до восьми утра. Однако Хелена встала на заре и начала ходить по комнате — до боли близкая и все же недостижимая.

Он принял ванну, оделся и, коротко постучав, вошел. Хелена оказалась не в спальне, а в гостиной: стояла возле книжного шкафа и внимательно изучала надписи на корешках. Книги были тщательно отобраны и находились здесь отнюдь не случайно. Отбор происходил в соответствии с двумя критериями: или мисс Фицхью когда-то одобрительно отозвалась об авторе и конкретном произведении, или, основываясь на вкусах любимой, Дэвид пришел к выводу, что то или иное издание способно ее заинтересовать.

Услышав шаги, Хелена обернулась и, недоуменно нахмурившись, уточнила:

— Кто поставил сюда эти книги?

Виконт пожал плечами.

— Трудно сказать. Должно быть, стеллажи в кабинете переполнились, и слуги нашли новое место.

— Понятно. — Она вернула на полку томик Сафо, который держала в руках. — А что здесь делаете вы?

— Решил, что после первой брачной ночи нелишне обменяться сердечными приветствиями и пожертвовать несколькими каплями моей крови ради сохранения вашей репутации.

— Я уже это сделала.

— Неужели?

— Убедитесь сами.

Дэвид снова вошел в спальню, приподнял покрывало и посмотрел на простыню.

— Можно подумать, что в данном случае девственную плеву проткнули ножом.

Хелена не поняла:

— Что это значит?

— Когда процесс происходит естественным образом, на простыне остается не только кровь.

— Это уже не в моей власти.

— Придется этим заняться мне и внести свою лепту.

Уголки ее губ брезгливо опустились.

— Делайте, что считаете нужным. Я ухожу.

— И куда же, позвольте спросить, вы собрались в столь ранний час?

— Хочу навестить родных. Им будет приятно узнать, что супружеская жизнь не показалась мне отвратительной. Постараюсь лгать убедительно.

Что-то в ее поведении заставило уточнить:

— А потом?

— А потом намерена встретиться с мистером Мартином. Желательно в конторе «Фицхью и К°», но если потребуется, то у него дома.

Ответ хлестнул, словно пощечина.

— Чтобы закончить то, что не успели вчера?

— Мистер Мартин будет тревожиться обо мне и во всем станет винить себя. Хочу его успокоить: сказать, что, несмотря на грядущий брак, со мной все в порядке.

— Но он обязан винить себя. Если бы он сдержал данное слово, вы сейчас не оказались бы в затруднительном положении.

— Он действовал исключительно по моей настойчивой просьбе.

— Но почему вы так упорно берете на себя ответственность за его поступки?

— Потому что люблю Эндрю и хочу позаботиться о его счастье. Боюсь, подобная позиция вам чужда.

— Ничуть не более чужда, чем самому мистеру Мартину. Что он сделал ради вашего счастья? Прежде чем ответить, подумайте хорошенько. Уступка вашим желаниям — а он всегда, уступает любым желаниям, — судя по всему, не требует от него ни малейших усилий.