– Вчера вечером иду домой в стадии полтазика…

– Что?

– Ну это я так, образно называю, когда совсем плохо, блеватьтянет, то, считай, полный тазик, а если просто покачивает, так половина. Ну дане в этом дело. Прикинь, Лампа, поднимаюсь на этаж, а там!!! Дьявол! Зеленый,пупырчатый, морда чемоданом, на ногах красные ботинки, на руках красныеперчатки, тянется ко мне, зубами щелкает…

– А ты что? – поинтересовалась я, сдерживая смех.

– К вам позвонил. Тетка вышла, то ли бабка, то ли девка. Яей чудище показываю, объясняю: черт пришел. А старуха в ответ:

«Ты бы еще больше водку глушил, тогда еще и чертенятувидишь!»

Петька, разинув рот, смотрел, как жуткое чудище уходит вквартиру, где живут соседи. Старушонка, закрывая дверь, посоветовала:

– Завязывай ханку жрать, не ровен час, в психушку угодишь!

Мамаев мигом протрезвел. И вот ведь странность, к водке егобольше не тянет, наверное, капитально перепугался, узрев черта.

– Нет, – бормотал Петя, всовывая ключ в скважину, – хватит,теперь иная жизнь пойдет, трезвая!

– Молодец, – похвалила я его, – не пей больше никогда, а товедь так и правда с ума сойти легко, раз черти чудиться начали.

– Все, – отрезал Петька, – мне главное было решение принять.

Я вошла в квартиру, погладила тут же прилетевших собак,кошек и, увидев выползающую из кухни Люсю, с чувством сказала:

– Ну, дорогая, может, тебя сдавать напрокат наркоманам?Какой эффект от одного только твоего появления, а?

Вечер пролетел в заботах. Чувствуя некоторую неловкостьперед Капой, я предложила:

– Давайте, сделаю ужин.

Капа хмыкнула:

– Обожаю готовить, а тебя при виде плиты колбасит, видносразу. Хочешь, помой посуду.

Говоря подростковым сленгом, меня ломает, прямо крючит всю,когда требуется мыть жирные тарелки и сковородки, но ведь не говорить же обэтом женщине, которая полдня провела у плиты, вдохновенно стряпая фаршированнуюкурицу. Я просто остолбенела, когда увидела это блюдо. Какое же терпение нужноиметь, чтобы сначала стащить с пернатого кожу, потом отделить мясо от костей,смешать со специями, приправами и еще бог знает чем, а потом запихнуть массуопять в кожу, зашить, сформировать «птичку», запечь в духовке… Столько часовпотратить, чтобы домашние слопали блюдо за пять минут! Впрочем, еда понравиласьвсем чрезвычайно.

– Жаль, маленький цыпленочек, – вздохнул Кирюшка.

Капа хитро прищурилась и жестом фокусника достала из плитывторого бройлера. Дети взвыли от восторга, но есть не стали, в их желудкахпросто не было больше места.

– Не беда, – заявила Капа, – завтра доедим, она холодная ещевкуснее, чем горячая.

Потом все разбежались по комнатам, а я осталась возле мойки,полной грязной посуды. Муля вскочила на табуретку, положила голову на стол ипринялась призывно поглядывать на курицу.

– Ну уж нет, – решительно сказала я, – фаршированныебройлеры не для мопсов. Собакам дадут в десять вечера крайне полезную овсянку смясом.

Поняв, что со стола им ничего не перепадет, Рейчел, Рамик иМуля ушли спать, а Ада устроилась на кухне на стуле. Я убрала посуду и с чистойсовестью пошла смотреть сериал про мисс Марпл. Ко мне никто не приставал.Кирюшка и Лизавета разжились кассетой «Звездные войны» и теперь самозабвенносмотрели видик. Капа мылась, из ванной слышался плеск воды и бодрое пение.Катюша дежурила, Сережка и Юлечка заперлись в спальне. Одним словом, я провелаизумительный вечер, следя за приключениями бойкой английской старушки. Потомдети улеглись спать, я пошла на кухню попить воды и онемела. Тарелка, накоторой лежала курочка, оказалась пуста. Сначала я всунулась к Лизе.

– Это ты съела вторую курицу?

– Нет, – буркнула Лизавета.

Затем тот же вопрос был задан Кирюшке, и на него последовалтот же ответ.

Полная негодования, я пошла в кухню. Не нужно быть миссМарпл, чтобы разобраться в происшествии. Дети не ели птицу, Капа только-тольковышла из ванной и с головой, замотанной полотенцем, продефилировала к себе, Юляс Сережкой давно спят. Значит, животные. Причем именно Муля. Кошки никогда нестанут даже нюхать запеченную курицу, им подавай сырое мясо. Рамик и Рейчелсидели со мной, Люся – травоядная, Ада, правда, лежала на кухне, но она никогдане ворует. Наша Ада шумная, крикливая, покоя от нее нет ни днем, ни ночью, несобака, а живой звонок, но по столу она никогда не шарит. А вот Мульяна непрочь полазить везде в поисках вкусных кусочков. Горя справедливым гневом, япошла в гостиную, нашла там мопсиху и гневно спросила:

– Мульяна! Это ты?

Собачка тяжело дышала. Я испугалась. Слопать целую курицу –это слишком, вдруг у обжоры случится заворот кишок? Не успев додумать последнююмысль, я кинулась к телефону и набрала номер ветеринарной лечебницы.

– Моя собачка, маленькая, мопс, съела целую курицу, чтоделать?

– Без паники, – ответил молодой голос. – Следует сначаласделать промывание желудка, а затем поставить клизму.

– Как?

– Просто, – ответил ветеринар, – дайте мопсу стакана дваводы, можно с марганцовкой или горькой солью, главное, чтобы его как следуетстошнило, ну а с клизмой элементарно, неужели никогда детям не ставили? Советуюпоторопиться, целая курица – это многовато для компактного животного.

Я схватила Мулю поперек жирного животика и оттащила накухню. Собачка не сопротивлялась. Наполнив блюдце водой, я велела:

– Пей!

Мопсиха вяло полакала жидкость. Кажется, действую неверно.Велели дать либо с марганцовкой, либо с солью, причем горькой. Это что еще засоль такая, а? Может, йодированная? Порывшись в аптечке и обнаружив, чтомарганцовки нет, недолго думая, вытряхнула в воду две столовые ложки повареннойсоли и поднесла питье Муле.

– Пей!

Но та даже не захотела попробовать.

– Немедленно глотай!

Но гадкая Муля сидела, сцепив зубы.

– Ты можешь умереть, если не выпьешь!

Но этот аргумент не подействовал на собачку. Ладно, какговорил Ленин, пойдем другим путем.