— Глеб, подожди. Почему ты думаешь, что информация будет потеряна? — это снова подал голос Карпов.

— Наверняка патриции и их псы из СБ не отдадут власть без кровопролитной борьбы. Многое будет уничтожено в сражениях, многое пропадет стараниями самих власть имущих. Ведь они не допустят, чтобы те, кто их закопает, потом наслаждались жизнью спокойной и сытой.

— Почему?! — выкрикнуло сразу несколько голосов.

— Они держат народ в нищете и бесправии, хотя имеют возможность дать ему жизнь достойную. Значит, они люто ненавидят простых людей и делают все, чтобы те мучились и страдали на радость богатым. Учитесь, друзья мои. Учите физику, психологию, компьютерное дело и робототехнику. Будьте специалистами не только в стаканном звоне, — сказал он, отнимая у Аарона бутылку. — Когда придет наша власть и мы будем восстанавливать то пепелище, которое останется после борьбы, мы будем самыми компетентными, самыми непогрешимыми…

Джека изрядно позабавила эта сценка, словно вышедшая из доисторических времен, когда темные сельские горлопаны, вооруженные семизарядными барабанными пистолетами, собирались на собрания своих партячеек.

«Не подбивал я на мятеж, не призывал „барбосов“ к свержению власти, подумал Эндфилд. — Они сами это вывели из моих записей. Действительно, кто виноват в том, что правдивое и объективное изложение событий вызывает бешеную злобу как у правителей, так и у их несчастных подданных».

Капитан редко задумывался о назначении его заметок. Что можно сказать о сборнике документов с минимальным комментарием, техническим описанием, а также с обширным приложением полной документации на изготовление и использование конфигураторов, компьютеров, роботов, космических аппаратов, вооружения, различных приборов и систем, включающей рабочие программы для конфигураторных процессоров? А чего стоил раздел прикладных программ, используемых СБ для разведки и шпионажа?

Были там и приятные мелочи: контроль управляющих компьютеров транспортных средств, конфигураторов, датчиков глобальных сетей наблюдения, производство наркотиков, взрывных устройств различной мощности, легкого стрелкового оружия. Джек помнил, как горели глаза Глеба, когда он, выходя из транса, показывал Быкову, что удалось вытащить на этот раз, ведь каждый новый файл, взятый из святая святых секретных данных, делал реальнее мечту штурмана о свержении ненавистного ему строя.

Это был классический тандем теоретика и злонамеренного практика. Капитан делал это легко, играючи, не задумываясь о важности, сложности, моральных аспектах. Глеб страшно завидовал Джеку, до безумия желая так же легко гулять по закрытым базам данных и секретным архивам. Но как говорилось в древней пословице: «Бодливой корове бог рогов не дал».

Ночами украдкой, когда был уверен, что Капитан спит, штурман подумывал, что в конце концов ему надо будет избавиться от Эндфилда, чтобы только его, Быкова, толпа называла богом, вождем, императором… Но он по старой привычке и необходимости оставался лучшим другом Джека, искренним почитателем его таланта,

Даже умер Глеб, приняв на себя удар «бешеной собаки», который предназначался Капитану. Сгорел в своем скафандре, не оставив даже пепла, накануне своего триумфа.

Именно тогда Эндфилд раскопал документацию о первых экспериментах по массовому отъему жизненной энергии у населения и распространению энергопоглощающих устройств на планетах третьей категории, в районах, заселенных персонами ниже четвертого имущественного класса.

Здесь же крылось объяснение скотских условий жизни простого народа. Лишь тогда человек легко расстается со своими невостребованными радостями жизни, мечтами и удовольствиями, здоровьем и силой, когда живет плохо, в замкнутом кругу безысходных житейских проблем.

Именно эта информация, дойдя до сердец простых людей, заставила бы их с ревом бросаться на стреляющие бластеры и пушки, жечь, крушить и ломать в безумной ярости. Не дал бог бодливой корове…

Багровая, в полнеба заря, каких не бывает ни на одной планете, точно зарево пожара стояла над черными силуэтами стоэтажных башен. Высокий пронзительный вой сирены пришел сверху, и по небу поплыл массивный черный, холеный, лоснящийся конь, неся на своей спине закутанную в белое покрывало фигуру. От этого ноющего звука рухнули небоскребы и загорелся город.

Лошадь с всадником приблизились. Джек увидел Оскаленные зубы жеребца, пену клочьями и пар от его дыхания.

Фигура всадника показалась ему очень знакомой, в какой-то момент он даже узнал было седока, но проснулся от собственного крика, в холодном поту…

Это был давний его кошмар, который преследовал Эндфилда после Крона. Обычно Джек не реагировал на него. Десятки и сотни повторений этого сна сгладили чувства, которые испытывал Капитан от просмотра на «внутреннем экране» — этого незатейливого и знакомого в мельчайших деталях «видеоролика», оставляя лишь привычный неприятный осадок и усталость после каждого повторения. Но в этот раз Джек испытал страх, ужас и безысходность так остро, словно кошмар привиделся ему впервые. Эндфилд долго лежал без сна, пытаясь понять, о чем его так настойчиво предупреждает подсознание…

Несколько дней Эндфилд пытался привыкнуть к планетной жизни, уныло таскаясь по красивейшим местам Деметры.

Равнодушно глядел на водопады в белых брызгах и радуге, на изумрудную тропическую зелень джунглей, подолгу задерживался на крохотных южных островах, слушая пение ветра в пальмах, парил над огромными ледяными шапками планеты, пытаясь привыкнуть к объему наполненного воздухом пространства, к перепадам температуры, преимущественно двухмерному существованию.

По-прежнему досаждали сигналы от органической жизни. По мере того как возвращалась к Джеку способность считывать информацию, внезапные включения восприятия вызывали жуткие головные боли.

Он становился рыбой в глубине, травинкой на берегу, муравьем в муравейнике, тигром в чаще и раздираемым хищником оленем одновременно.

Наложение и многоголосица заставляли его снова убегать в черную тишину своего внутреннего слуха.

Сигналы жизни кричали о боли, страдании, голоде, желании, были вязкими и липкими, проникая в глубины его существа, взывали к состраданию и помощи. Джек потихоньку одуревал от глухоты своего восприятия, но, снимая блокировку, вновь наталкивался на эти послания миру.

Оставалось только принять жизнь на планете такой, какова она есть, и научиться хотя бы существовать в этих условиях.

По прошествии некоторого времени Эндфилд стал брать на прицел разных птичек и зверушек, но хоть и не дошел до того, чтобы палить в них из пистолета на тренировочной мощности, признаки накопления неконтролируемого раздражения были налицо.

Однажды после захода Яра Джек бесцельно кружил над самыми деревьями, подражая бесшумному полету летучей мыши. Он выключил экраны обзора, завязал глаза и ориентировался лишь по чутью пилота, надеясь, что эти упражнения со временем восстановят полное восприятие. Вдруг что-то знакомое вторглось в тишину и темноту.