Даже характерный запах бильярдной оставался тем же, что и раньше, — пахло мылом, лакированной кожей и немного сигарами. Персиваль с удовольствием проводил там целые часы, постоянно вызывая служанку, чтобы та принесла ему выпить. Это была молодая и очень молчаливая женщина-анаким. Она ставила рядом с ним стакан, полный виски, и уносила пустой, все это деловито и умело, стараясь не мешать. Мановением руки он отпускал служанку, и она тут же исчезала. Ему нравилось, что она всегда уходила тихо, почти неслышно закрывая за собой широкие деревянные двери.

Персиваль опустился в мягкое кресло, взболтнул виски в хрустальном стакане, медленно и аккуратно положил ноги на оттоманку. Он думал о матери, о том, что она не оценила его усилий, хотя он продвинулся в своем расследовании очень далеко. Он ведь получил точную информацию о монастыре Сент-Роуз, мать должна была поверить в него. Вместо этого Снейя велела Оттерли следить за существами, которых послала за Верленом.

Сделав глоток виски, Персиваль позвонил сестре. Оттерли не ответила, и он раздосадованно взглянул на часы. Она давно должна была позвонить.

Несмотря на все недостатки, Оттерли походила на отца — пунктуального, любящего порядок и не поддающегося давлению. Персиваль был уверен, что она посоветовалась с ним и составила план по обезвреживанию и устранению Верлена. Его не удивило бы, если бы оказалось, что отец наметил общие черты плана у себя в офисе в Лондоне и предоставил Оттерли все, что нужно для его выполнения. Оттерли была любимицей отца. В его глазах она всегда права.

Снова посмотрев на часы, Персиваль обнаружил, что прошло только две минуты. Возможно, что-то случилось. Может быть, им помешали. Уже не в первый раз, казалось бы, безобидная ситуация оборачивалась большими неприятностями.

Ноги задрожали, как будто мышцам надоело отдыхать и в них запульсировала кровь. Он глотнул еще виски, чтобы расслабиться, но в таком состоянии ничего не помогало. Оставив трость, Персиваль поднялся с кресла и, хромая, подошел к книжной полке. Он снял фолиант в переплете из телячьей кожи и осторожно положил его на бильярдный стол. Корешок заскрипел, когда он поднял обложку, словно переплет вот-вот отвалится. Персиваль очень много лет не открывал «Книгу поколений», с тех пор как его кузен, собравшись жениться, попросил его разузнать о семье невесты — неудобно приехать на свадьбу и не знать, кто есть кто, особенно когда невеста из датской королевской семьи.

«Книга поколений» объединяла в себе истории, легенды, генеалогические древа и пророчества, имеющие отношение к их виду. Все дети-нефилимы в конце обучения получали одинаковые фолианты, переплетенные в телячью кожу, своего рода прощальный подарок. Книги рассказывали о сражениях, об основании стран и королевств, о заключении соглашений о верности, о крестовых походах, рыцарстве, поисках приключений и кровавых завоеваниях. Все это были великие истории, которые полагалось знать нефилимам. Персиваль часто жалел, что родился не в те времена, когда их работа была не настолько заметной, когда можно было спокойно заниматься своим делом, не опасаясь слежки. Их власть росла лишь в тишине, каждая победа строилась на предыдущих. Все наследие его предков было записано в «Книге поколений».

Персиваль прочел первую страницу. Это был список имен, фигурирующих в длиннейшей истории рода нефилимов, и перечень семей, начиная от времен Ноя и заканчивая нынешними правящими династиями. Сын Ноя Иафет переселился в Европу, его дети стали жить в Греции, Парфянском царстве, России и Северной Европе и обеспечили господство их семьи. Семья Персиваля происходила от Иавана, четвертого сына Иафета. Он первым колонизировал «острова язычников», под которыми одни подразумевали Грецию, а другие — Британские острова. У Иавана было шесть братьев, имена которых записаны в Библии, и множество сестер, имена которых неизвестны. Они создали основу для влияния и власти по всей Европе. Во многих отношениях «Книга поколений» являла собой резюме мировой истории. Или, как предпочитали думать современные нефилимы, итог выживания самых приспособленных.

Глядя на список семей, Персиваль видел, что их влияние когда-то было абсолютным. Но за последние триста лет семьи нефилимов пришли в упадок. Когда-то между людьми и нефилимами существовал баланс. После Потопа их рождалось почти одинаковое количество. Но, как и ангелов-наблюдателей, нефилимов очень притягивали люди. Они женились на земных женщинах, их потомки постепенно теряли способности ангелов. Теперь на земле в основном жили нефилимы с преобладающими человеческими особенностями.

По поводу тысяч людей, рожденных нефилимами, среди знатных семей велись дебаты об уместности их родства с теми, кто имеет исключительно человеческое происхождение. Одни хотели отказаться от них и отправить в мир людей, другие же считали их полезными, хотели использовать для важных целей. Нефилимы поддерживали отношения с людьми — членами своих семей в надежде достичь в будущем больших результатов. Ребенок нефилимов, имеющий хотя бы отдаленное сходство с ангелом, мог, в свою очередь, произвести потомков-нефилимов. Разумеется, это явление необычное, но вполне возможное. Для этого нефилимы соблюдали кастовую систему. Касты разделялись не по богатству или социальному статусу, хотя это тоже имело значение, а по внешнему виду, происхождению, по сходству с предками. Для рождения ребенка-нефилима люди давали генетический материал, а нефилимы — признаки ангелов. Только у нефилима могли развиться крылья. И Персиваль был самым великолепным представителем нефилимов за последние пятьсот лет.

Он наугад перелистал страницы «Книги поколений» и остановился на самой середине. Там была гравюра, изображающая знатного торговца, одетого в шелка и бархат. В одной руке он держал меч, в другой — мешок золота. Его окружала бесконечная вереница женщин и рабов, стоящих на коленях в ожидании приказаний, а рядом с ним на диване вытянулась любовница, прикрываясь руками. Поглаживая гравюру, Персиваль прочел короткое жизнеописание торговца, где он был показан как «неуловимый дворянин, который послал флотилии во все уголки нецивилизованного мира, колонизировал дикую местность и организовал местных жителей». Очень многое изменилось за последние триста лет, очень много стран покорились. Торговец не узнал бы мир, в котором они жили сегодня.

Перевернув страницу, Персиваль неожиданно наткнулся на одну из своих любимых историй — о его знаменитом дяде с отцовской стороны сэре Артуре Григори, богатом и прославленном нефилиме. Персиваль помнил его как изумительного рассказчика. Рожденный в семнадцатом веке, сэр Артур с умом сделал инвестиции во многие судоходные компании Британской империи. Только одна Ост-Индская компания принесла ему огромную прибыль, о чем весьма красноречиво свидетельствовали его особняк, поместье и апартаменты в городе. Дядя Персиваля никогда лично не управлял своим бизнесом за границей, но путешествовал по всему миру и собрал множество сокровищ. Он очень любил исследовать самые экзотические уголки планеты, но главной причиной его дальних поездок был бизнес. Сэр Артур умел заставить людей сделать все, что он потребует. Персиваль положил книгу на колени и стал читать.

Корабль сэра Артура прибыл всего лишь через несколько недель после печально известного восстания в мае 1857 года. Восстание распространилось от моря до долины Ганга, оно охватило Мератх, Дели, Канпур, Лакхнау, Джханси и Гвалияр. Крестьяне настигали своих господ, убивали и калечили британцев палками, саблями, любым другим оружием, которое эти предатели делали сами или крали. Из Канпура сообщалось, что за одно утро было уничтожено двести европейских женщин и детей, а в Дели крестьяне рассыпали порох по улицам, и они казались покрытыми слоем перца. Затем какой-то идиот зажег спичку, и все вокруг разнесло вдребезги. Увидев, что Ост-Индская компания погрузилась в хаос, сэр Артур испугался, что его прибыль упадет. Однажды днем он пригласил в свою квартиру генерал-губернатора — обсудить, что они могут сделать, чтобы исправить положение и смягчить последствия ужасных событий. Генерал-губернатор, полный цветущий мужчина, обожающий чатни, прибыл в самый жаркий час. Вокруг него собрались дети — один держал зонтик, другой — веер, третий — стакан чая со льдом на подносе. Сэр Артур усадил гостя в тени, чтобы уберечь от палящего солнца и взглядов любопытных прохожих.