– Это мои настоящие друзья, которые помогли мне, когда я оказался в Англии – прервал молчание Закаев. – Назову Вам ещё одно имя, правда, мы с ним не дружим в силу понятных причин. Это первый в Чечне военный моряк, капитан I-го ранга Али Хабибулаев. Стоит на защите рубежей Российской Федерации и служит, как бы, моему потенциальному врагу, но всё равно приятно, что и на флоте могут быть чеченцы. Я горжусь своим земляком. А Вам желаю спокойной ночи.

И он, раздевшись, лёг и укрылся с головой одеялом – на манер советских моряков. Профессор некоторое время осмысливал сказанное Закаевым, так и не поняв, почему Российская Федерация является его врагом, и в качестве кого он мог попасть в Англию? Так и не найдя для себя ответа, пригасил свет, и последовал примеру своего «сокамерника», точнее, «однопалатника».

Наступило утро следующего дня. Личный состав любой подводной лодки или, обобщённо, подводники, умеют спать под водой ничуть не хуже, чем простые смертные на суше, и, притом, вырубаясь сразу же и на относительно коротких для сна четыре часа. Но после четырёх последующих часов вахты ещё четыре часа «отрубы» предусмотрены уставом корабельной службы. И, таким образом, полноценных восемь часов сна в сутки получает каждый подводник, как и любой другой человек, находящийся вне моря. Профессор проспал целых двенадцать и когда проснулся, сказал, что такого сна он не имел ещё никогда в жизни. Сосед по койке отсутствовал, его постель была аккуратно застелена, и никаких личных вещей его тоже видно не было. Пришёл врач, справился о самочувствии и сказал, что они уже идут в надводном положении и через несколько минут будут швартоваться у военного причала Тромсё. На вопрос, а куда делся чеченец, доктор ответил:

– А он вышел в Осло. Мы специально заплывали туда, чтобы высадить его как участника встречи со спикером парламента Чеченской Республики, что находится на Северном Кавказе, Абдурахмановым. Его встречал сам Ивар Амундсен.

– Подождите, подождите. Простой матрос с советского сухогруза «Родина» встречается с нынешним спикером парламента?

– А он не простой матрос и, вообще, он никакой не матрос, а министр культуры Республики Ичкерия.

– Вот так-так! Любопытно. А кто такой Ивар Амундсен? Наверно, министр здравоохранения той же республики?

– Нет, нет, что Вы, он не министр. Он почётный консул Ичкерии у нас в Норвегии. Но, прежде всего, это наш норвежский правозащитник, разве не знаете? Он возглавляет британскую организацию «Форум за мир в Чечне» и будет посредником на этих переговорах. «Форум за мир» это общественная организация и цель её добиваться урегулирования чеченского вопроса с проведением свободных выборов и прекращения боевых действий на её территории. Так вот, господин Абдурахманов встречается завтра с Ахмедом Закаевым, который представляет правительство Ичкерии, иными словами, правительство самопровозглашённой страны в изгнании. Для нас, норвежцев, это событие напоминает чем-то нашу историю с эмиграцией во время оккупации нашего короля вместе с правительством, хотя вряд ли имеет какое-либо значение, так, скорее, информация, касающаяся нашего восточного соседа России, не более того.

– Вы так хорошо ориентируетесь в актуальных политических событиях, несмотря на то, что вы врач, да ещё находитесь на подводной лодке вдали от них.

– А я вовсе не врач. Есть такая специальность – стратег по выживанию в условиях мирового экономического кризиса, из которого Европа, да и Америка начинают благополучно выбираться. Так вот, я им как раз и являюсь. Правда, валютные неприятности, особенно в объединённой Европе, будут длиться ещё достаточно долго – заключил он.

Профессор не стал продолжать разговор, ибо просто не знал, о чём по данной проблематике можно говорить со стратегом по выживанию. Вместо возможного продолжения разговора он подумал про себя:

– Вот и забежал я на несколько лет вперёд. Ведь, оказывается, по часам будущего сегодня 23 июля 2009 года, а в моём 2005-м ещё ни о каком кризисе не было и речи. Какие ещё сюрпризы ждут меня в этой параллельной действительности? Знать бы об этом.

Лодка в это время встала у причала, её пришвартовали, и профессор, не отягощённый никаким багажом, вышел на безлюдный пирс, где прогуливался тёплый ветерок, обдувая одиноко стоявший микроавтобус. Галдящие чайки взмыли в воздух и стали кружить над его головой, в надежде получить хлебный мякиш. Свежий воздух как-то сразу опьянил его, и захотелось раздеться и лечь позагорать, что всегда делают скандинавы при малейшем проблеске солнца. Но сейчас было не до этого. Предстояло срочно определить, на каком «небе» он находится. Если на библейском, на седьмом, то желательно как можно скорее спуститься с него на землю и взяться за те дела, которые он оставил здесь – без них смысл его существования сводился к нулю. Кстати, и разноцветная лестница, выгнувшись дугой, не двузначно предоставляла ему такую возможность, намекая на то, что осуществить подобного рода схождение нужно безотлагательно, прямо сейчас, даже, несмотря на то, что игры с пространством и временем – он убедился в этом – без преувеличения, сказочно интересны! Но они, к сожалению, чреваты вечностью, из которой нет возврата, а такая заманчивая перспектива, пока он оставался земным человеком, его решительно не устраивала. Но прямо здесь и сейчас профессор такой возможностью, без вмешательства кого-то или чего-то извне, воспользоваться не мог. Он подошёл к автобусу и спросил через окошко:

– До города не довезёте?

Открылась дверь, из него вышел крепкого телосложения лысый мужчина, и, глядя с улыбкой на профессора, протянул руку для рукопожатия:

– Непременно, ведь я, собственно, за Вами и приехал. Как добрались? Никогда не доводилось плавать на подводной лодке, к тому же ещё и военной. Впрочем, даже не знаю, бывают ли гражданские? Поэтому завидую Вам. Я Кристиан Линдберг, дирижёр арктического симфонического оркестра. Мне сказали, кроме всего прочего про вас, что Вы когда-то в молодости учились играть на тромбоне и достигли неплохих результатов. А ещё мне сказали, что Вы обожаете «Мотоциклетный концерт» Сандстрёма. Как раз сегодня у Вас есть возможность его послушать. Вот поэтому встретить Вас попросили именно меня. Так что, милости прошу, – добавил он, делая широкий жест рукой в сторону автобусного сиденья.

Профессор уже ничему не удивлялся. Не удивился он и этой метаморфозе, тем более, что ему ничего не оставалось, как смириться с поистине кинематографической сменой сюжетов и декораций на этом отрезке его биографии, и сесть в автобус в предвкушении обожаемого им концерта. Кстати, он даже не знал, что в их городе существует симфонический оркестр, к тому же, как и его университет, самый северный в мире. Да и откуда он мог знать, когда оркестру от роду был всего один год, а его интересы не простирались далее родного его Комплекса, коллекции сигарет и кинофильмов 20–30 годов.

В специально выстроенном здании филармонии было по-современному уютно и пахло лесной свежестью. Ультрасовременная конструкция его как нельзя лучше соответствовала всем зрительским и акустическим требованиям подобного рода сооружений. Мягкие кресла с меняющимся углом наклона спинки позволяли слушать музыку в наиболее удобном и раскрепощённом состоянии тела. Господин Кристиан пригласил профессора в свой кабинет, где предложил ужин, от которого тот, естественно, не отказался, так как успел съесть на подлодке только лёгкий завтрак. После сопутствующей обеду беседы, они спустились в зал. Когда зазвучали первые аккорды исполняемого произведения, профессор стал испытывать непередаваемое наслаждение. Они уносили его как на движущемся транспортном средстве то вперёд, то куда-то назад, то снова вперёд, то чуть-чуть назад и в этом колебательном движении глаза профессора стали закатываться вверх, ресницы опускаться вниз и пространство концертного зала, втискиваясь в люльку этих качелей, начало сужаться и постепенно превращаться в точку. И в этой точке, вмещающей в себе всю вселенную с её звуками и с её тишиной, которая имела свойство меняться в зависимости от фантазии и капризов композитора, неизменными оставались только три реальности, три картины: прошлого, настоящего и будущего. И настоящее из упомянутого триединства обладало свойством скользить по шкале времени вверх-вниз и, как в сказке, реализовывать желания своего подопечного.