Если она поднимет взгляд, то увидит, что время неумолимо приближает тот день, когда ей исполнится восемнадцать. Ужасный день, когда она станет еще на один год старше.

– Подъем, Белла Луна! – Дедушка Эд насвистывает мелодию песни «С днем рождения».

Она уже проснулась. Она давно не спит. Закрывая блокнот, она прячет голову под подушку. Она страшится этого дня, как и всех больших праздников: дней рождения, не только своего; Дня благодарения, Рождества и предстоящих событий, таких как юбилеи, выпускные вечера и вручение дипломов.

Хорошо бы зависнуть в безвременье. Но она не может избежать этого дня, своего восемнадцатилетия. Он принесет с собой всеобщее ликование и вымученные поздравления. Все будут стараться ради нее, и, значит, ей тоже придется стараться и подыгрывать, и это куда мучительнее, чем сегодняшняя пробежка.

Она берет себя в руки, стаскивает с головы подушку.

– Чую запах бекона, – говорит она. – Неужели я не ошибаюсь? – Это ее первый подарок в ответ на первый подарок от дедушки Эда. Она изображает приятное удивление.

– Моя Белла Луна любит бекон.

Звонит телефон. Мама, Малкольм и Карл Уолтер хором поют: «С днем рожденья тебя!». Второй подарок в ответ на их подарок – она добавляет в свой голос нотки восторга и благодарности.

Нажимая отбой, она видит сообщение и открывает присланную по электронной почте открытку от Этого Негодяя Отца Антония. Поющий бурундук держит желудь с зажженной свечой. «Скучаю по тебе. С любовью, папа». Оливия написала вчера поздно вечером: «Я знаю, это тяжелый день. Держись». Восемь уведомлений от тех, кто оставил пост на ее страничке в Facebook, хотя она больше и не заходит туда. Она мысленно подсчитывает: еще шестнадцать часов – и этот день можно будет назвать прожитым.

Она спускается по лесенке со своей койки, и дедушка Эд вручает ей большую булочку с корицей и горящей свечой.

– Вау! Откуда у нас это?

– Угощение по случаю от друга.

От друга? А ведь она не слышала, как дедушка Эд вернулся прошлым вечером. И понятия не имеет, в котором часу он явился из гостей.

– Ну и кто эти люди, которые пригласили тебя на коктейль?

– Доун Селеста и ее внук. Они из Портленда, что в Орегоне. Она вдова. Они путешествуют вдвоем по западным штатам.

– Ты говорил: он мой ровесник. Так почему же он не в школе?

– Тебе надо было пойти со мной и самой спросить у него, если тебе это так интересно. Посмотри на этих малышей. Пухлые, цветущие.

– Булочки с корицей или вдова? Доун Селеста – звучит как имя времен хиппи.

– Так и есть. Она сменила имя Делорес Карпентер на Доун Селеста, когда ей было семнадцать. Послушай, я приготовил тебе и пушистый омлет. Mangia, mangia[41], пока не остыло.

* * *

Аннабель надевает бесшовную, влаговпитывающую рубашку, с которой срезаны все бирки. Она выжимает из тюбика остатки геля Aquaphor, смазывает натертые участки кожи и заклеивает их пластырем. Ей нужен лубрикант для тела Body Glide, но где же его здесь найти? Придется обойтись вазелином, пока она не доберется до большого города.

В то утро она вновь на тропе Железного коня. Небо голубое. Под таким небом она сидела, наблюдая за тренировками Уилла по лакроссу. В костюмчике такого же оттенка малыш Уилл запечатлен на фотографии, что стоит на полке в комнате отдыха Роберта и Трейси. И спальня Пэтти, матери Кэт, выдержана в таких же тонах.

Если даже небо вызывает щемящие воспоминания, значит, у тебя проблемы. Аннабель это знает. Горе разлито повсюду. Оно живет само по себе. Молча ходит рядом, исподтишка набрасывается на тебя, будит по ночам. Это оно заставляет слезы катиться по щекам при виде голубого неба.

«С днем рождения, Белль-Попка», – говорит Кэт.

«Помнишь прошлый год? Я не знаю, как переживу это».

«Час за часом».

«Иногда час кажется вечностью, а бывает, что и секундой».

«Иногда это урок миссис Исидро», – говорит Кэт. Они обе смеются. Видите? Они говорят на одном языке, который рожден их общей историей. Час углубленной математики в классе миссис Исидро можно сравнить с тысячелетней эпохой.

Смех Кэт неповторим. Она смеется как ребенок. Это свободный, счастливый смех, который добивает тебя своей кристальной искренностью.

* * *

Последний участок тропы Железного коня проходит по равнине. О таком подарке на день рождения можно только мечтать.

– Спасибо, Лоретта, – говорит Аннабель.

На этот раз ей не нужно притворяться, что она в восторге. Она испытывает возбуждение, как в день первого снегопада.

Дорога хоть и равнинная, но по мере продвижения вперед Аннабель осознает, что тропа не в лучшем состоянии. Она петляет по усыпанным камнями лугам, где в зарослях высокой травы можно разглядеть остатки железнодорожных путей. Земля бугристая. Если следить за ногами, наверняка оступишься. Такое частенько бывало, когда в школьном кафетерии она несла поднос с едой. Стоило ей сосредоточиться на равновесии, как напиток непременно разбрызгивался, а суп переливался через край тарелки.

Сейчас она видит себя с таким же подносом в такой же день прошлого года. Все ее друзья уже за столиком. Они наблюдают за ней, и она знает, что ее ждет сюрприз, поэтому вода проливается прямо на салат.

– С днем рождения! – кричит Кэт. – Я знаю, ты не любишь большие сюрпризы, так что пока только маленький.

– Кто же не любит сюрпризы? – удивляется Карли Тревор.

– Те, кому не достаются хорошие. – Это еще одна из миллиона причин любить Кэт. Она обладает мудростью людей, которым довелось пережить черт знает что.

– Шоколадный, шоколадный, пусть это будет шоколадный. – Зандер складывает ладони в молитвенном жесте и возводит глаза к потолку кафетерия, где обитает бог праздничных тортов.

– Чур не подсказывать, торт это или что-то еще, – говорит Зак Оу.