* * *

Москва. 30 октября 2004 года

Новохимкинское кладбище располагалось недалеко от московской кольцевой дороги. Ерожин подкатил к главному входу. В будний день наплыва посетителей не наблюдалось, и огромная площадка для парковки оставалась почти свободной. Ерожин закатил свой Сааб в угол, поближе к воротам, кнопкой запер электронный замок машины и огляделся. Три бабульки торговали цветами. Две предлагали искусственные розы, одна белые астрочки. Петр купил шесть астр и двинул на кладбище. Медленно бредя по главной аллее, он достал блокнот и отыскал запись с указанием нужной могилы.

Люба Крестова покоилась на первой линии третьей аллеи. Третью аллею Ерожин отыскал без труда. Аллея оказалась очень длинной. Одно из многих московских кладбищ уже не вмещало «клиентов». Ерожин вспомнил новгородское, где остались могилы его отца с матерью. Там все имело нормальные человеческие размеры. Тут же, рядом с мегаполисом, покойники лежали бесконечными рядами. Казалось, что крестам нет конца и края. Большинство могил родственники обнесли высокими заборами, окрашенными веселенькой голубой краской. Петру подумалось, что только в России мертвецов так заботливо огораживают. В Европе на кладбищах заборов нет. «Наверное, там не боятся, что мертвецы убегут», – невесело пошутил он про себя. До нужного места пришлось прошагать больше километра. Первой линией и начинались захоронения. Петр свернул в узкий проход и довольно быстро отыскал тысяча сто девяносто шестой номер. К его удивлению, могила девушки не выглядела запущенной. «Вряд ли отец-пьяница приезжает из Курска Ленинградской области ухаживать за могилой дочери», – подумал Петр. На скромной, но солидной плите из черного гранита гравер вывел надпись «Любовь Анатольевна Крестова» и даты рождения и смерти. Перед плитой, в замаскированном под корзину горшочке, еще держались, слегка побитые ночными заморозками, анютины глазки. Ерожин наклонился к плите, положил рядом свои астры и быстро пошел прочь. Вернувшись к главному входу, он заглянул в одноэтажное кирпичное здание администрации.

Директора кладбища Петр не застал. Его заместитель, приземистый чернявый субъект, с лицом человека, знакомого с законами зоны, радости от визита подполковника милиции не выразил.

– Ваши уже спрашивали об этом захоронении, – проворчал он и полез в шкаф. Долго искал в забитом папками шкафу нужную тетрадь. Нашел, затем принялся листать ее, водя пальцам по строчкам, и наконец сообщил:

– Уход за захоронением номер тысяча сто девяносто шесть оплачен на десять лет вперед.

Фамилии человека, сделавшего столь благородный поступок в тетради не было.

– Подобные случаи у нас не редкость. – Пояснил заместитель директора: – Бывает, что распоряжения по уходу за могилой делаются инкогнито.

Ерожин невольно улыбнулся. Услышать слово «инкогнито» из уст чернявого он не ожидал:

– А вы случайно не запомнили человека, который внес деньги?

– Я деньги не принимаю. Дождитесь нашу бухгалтершу Фролову. Может быть, скажет…

Ерожину повезло. Полная с короткими отечными ногами Фролова явилась минут через пятнадцать. Отметив невероятную прическу на ее голове, Ерожин сделал женщине комплимент, чем сразу расположил ее к себе. Да и плотный обед, который позволила себе бухгалтерша, положительно влиял на ее настроение. К удовольствию Ерожина, в кладбищенской бухгалтерии порядка было куда больше, чем в бумагах заместителя директора. Через пять минут Фролова держала в руках счет оплаты услуг по уходу за могилой. Помнила она и мужчину, внесшего деньги:

– Солидный такой. Борода окладистая. На батюшку похож. Состоятельный человек…

– С чего вы решили, что он состоятельный? – Быстро спросил Ерожин.

– Я в окошко видела, как он подъехал. Бедняки на таких лимузинах, да еще с водителями, не катаются.

– Вы случайно марку машины не запомнили?

– Я в них, уважаемый, не разбираюсь. Большая темная машина. Я же сказала, лимузин.

– А где ближайшая от вас церковь? Вдруг он правда батюшка?

– В Химках, наверное. А может, где и ближе есть. Я двадцать лет в коммунистической партии. В Бога не верю, и по церквам не шастаю…

Ерожин понял, что больше от бухгалтерши Фроловой ничего не добьется, и решил ее не утомлять. Выйдя на улицу, он подумал, не посетить ли ему ближайшие церкви, но мысль перебил телефон. Звонил Новицкий:

– Вы знаете, где фонд Кроткина?

– Конечно, знаю. В Гнездиковском переулке.

– Можете заехать? У меня для вас кое-что есть.

– Хорошо, Витя. Я у Кольцевой. Надеюсь минут за сорок доберусь.

– Тогда до встречи.

Понимая, что Новицкий зря не позвонит, Ерожин бросился в машину и рванул с места.

* * *

30 Октября 2004 года

«Мой милый добрый зодчий. Считаю дни до нашей встречи. Даже не верится, что такой известный, солидный человек будет называться моим мужем. Тебе не стыдно, что твоя будущая жена неумеха. Даже зачета вовремя сдать не может. А все из-за тебя. Я, дурочка, совсем голову потеряла. Начинаю заниматься, а думаю о тебе. Вчера бродила по Мосфильмовской и сфотографировала наш будущий дом. Посылаю тебе снимок. Правда, красиво?! Конечно, ты бы мог спроектировать лучше, но там такой вид из окна! Вся Поклонная гора и Парк Победы как на ладони. Я говорила с папой. Он тысяч триста добавит, но больше у него нет.

Но хватит о деньгах. Скажи, ты бы хотел меня видеть в белом подвенечном платье? Я вчера зашла в магазин и примерила несколько. Только одно подошло, потому что у меня грудь слишком большая. Но тебе же это нравится? Так чудно смотреть на себя в зеркало и видеть невесту. Я попросила продавца меня щелкнуть. Высылаю тебе фото. Приезжай скорей, я очень тебя жду.»

Твоя Лида.

* * *

30 Октября 2004 года

«Сука, тварь, гадина, аферистка! Квартиру на Мосфильмовской захотела!? Я все твою подноготную знаю. Если еще раз посмеешь высунуть поганое жало, под землей найду. Думаешь, если я интеллигент, не сумею с тобой разобраться?! Глубоко ошибаешься. У меня в Москве есть дружки, которые вырвут твои стройные ножки из твоей хитроумной задницы.»

– Вот мудак. – Не выдержал Ерожин, прочитав компьютерную распечатку.

– Эмоции. – Безразличным тоном возразил Новицкий. Подполковник отвлекал его от работы, и вести беседы на отвлеченные темы Виктору не хотелось: – Больше у меня новостей нет.

– И так достаточно. Этот идиот все, что мог, уже сделал… – Ерожин мельком взглянул на фотографию Любы в подвенечном наряде.

– Этот экземпляр в нашей коллекции уже есть. Интересно, откуда у них столько ее снимков?

Новицкий ни чему не удивлялся:

– Девушки любят сниматься. – Невозмутимо сообщил он.

– Но она же покойница?

– Эта в вашем мире. А в моем, виртуальном, она живее всех живых.