Воздушный змей со свистом летит вниз и обрушивается мне на голову. От удара я падаю, и мой рот мгновенно наполняется песком.

– Я же предупреждал, черт возьми! Ты как? Ранен?

Я поспешно встаю, путаясь в леерах.

Боль в голове адская, но я бодро отвечаю:

– Нет-нет, всё в порядке, спасибо!

Невозможно сдержать этот крик сердца. Старик бросает на меня рассеянный взгляд, пожимая плечами. Я только что совершил жуткую глупость. Я должен был сказать наоборот – что мне очень плохо, у меня кружится голова. Тогда он отвез бы меня в больницу, а еще лучше – к Бренде. Она профессионал, я бы потом придумал ей специальность… Хотя… он уже отвернулся и уходит прочь, так что зря я размечтался. Он и при жизни терпеть не мог молодежь.

– Мсье… С вами всё в порядке?

Я хватаю его за локоть. Не могу дать ему уйти. Судя по тому, что я знаю о характере физика, его надо приручить, показав, что у нас есть точки соприкосновения. Тогда я смогу найти предлог для встречи с Брендой. Какой толк, если в этой реальности она будет жива, но нам нечего пережить вместе?

Старик высвобождает руку.

– Я в порядке. Иди домой, мальчик, и пусть это послужит тебе уроком!

И он продолжает свой путь, тяжело опираясь на зонтиктрость, которая глубоко погружается в песок при каждом шаге.

Я смотрю, как в тумане постепенно размывается его силуэт. Со мной происходит что-то странное. Я словно разрываюсь на две половины, как воздушный змей. Одна моя часть – это бесформенный холодец под одеждой, испачканной влажным песком. Другая – стройный измученный подросток, пишущий на куске коры месяц спустя. Я продолжаю жить в двух реальностях одновременно, не столько помня, сколько предчувствуя, что произойдет после смерти Пиктона.

Но теперь он остался жив. Сколько раз мне придется сохранять воспоминания о том, что может случиться? Одержат ли верх, окажут ли на меня влияние новые события, которые последуют после спасения Пиктона? Изменит ли меня изнутри, как уже изменила внешне, параллельная реальность, которую я создал?

Я чихаю и надеваю на ручку колпачок. Ощущение, которое я испытывал десять минут назад, – будто я сижу в комнате месяц спустя после происшествия и пишу на куске коры – исчезло. Это похоже на сон, воспоминание о котором начинает стираться. Тем лучше. У меня есть дело, и оно не может ждать. Я создал эту реальность для конкретной цели: изменить цепочку обстоятельств, которые закончились комой Бренды. И в то же время я не могу отказаться от тех необыкновенных событий, которые произошли со мной благодаря встрече с Пиктоном. И не могу допустить, чтобы человечество их лишилось тоже. Мне нужно установить с ним связь, которая в прошлой жизни возникла у нас только после его смерти.

Я бросаюсь вдогонку.

– Мсье!.. Подождите…

– Что еще?

Поравнявшись с ним, я перехожу на шаг.

– Можно я немного пройдусь с вами?

– Зачем?

– Нам с вами по пути.

Он смотрит на меня с насмешкой.

– Откуда ты знаешь, куда я иду?

– Вы возвращаетесь домой, на проспект Нарко Третьего. Я увлекаюсь физикой и сразу вас узнал. Вы – профессор Пиктон.

Его лицо сразу становится непроницаемым.

– Ерунда, – возражает старик. – Ты обознался.

И он поднимается по лестнице, ведущей к дороге. Я стою в полной растерянности. Нельзя, чтобы наши отношения вот так закончились. Но какой повод остался у меня в запасе? Я могу доказать, что не ошибся, но глупо на этом настаивать, если профессор хочет сохранить инкогнито.

А потом я вдруг вспоминаю, почему он пришел на пляж в полдень: один из его коллег назначил ему встречу. Какой-то ученый, с которым они вместе задумали разрушить Аннигиляционный экран. Но на самом деле это была хитрость Оливье Нокса, чтобы столкнуть меня с Пиктоном. А теперь, раз профессор не умер, он напрасно будет ждать сообщника.

Это мой шанс. Единственный шанс наладить с ним отношения – это заставить его поверить, что мне тоже подстроили ловушку.

Выйдя на дорогу, старик оборачивается и смотрит, не иду ли я за ним. Я сразу же направляюсь к воздушному змею, поднимаю его, складываю и поглядываю по сторонам, будто жду кого-то.

– Привет, Томас!

Я вздрагиваю и оборачиваюсь. Это Давид, рыбак. Он стоит на понтонном мосту, собираясь выйти в море. Первое мое желание – подойти к нему. Но я вовремя спохватываюсь. В прошлый раз, помогая ему сняться с якоря, я незаметно привязал к его катеру леер от воздушного змея, чтобы он утащил в открытое море труп Пиктона, привязанный на другом конце…

Опомнившись, я стараюсь выбросить из головы нахлынувшие образы прошлого и одолевавшие меня тогда страхи. Во что бы то ни стало я должен остаться в создавшихся обстоятельствах, иначе мне никогда не удастся контролировать резервное будущее, которое я только что создал. Так что Давида – в сторону. С другой стороны, он первый свидетель новой ситуации, в которую я вовлек Пиктона. Присутствие рыбака наверняка поможет ее зафиксировать. Я отвечаю:

– Привет, Давид! Ну и работка у тебя – выходить в такой шторм!

– А куда денешься? Постой, да на тебе лица нет! Ты не заболел?

Я чувствую, как по телу пробегает радостная дрожь. Он только что сохранил эту реальность. Реальность схватывается вокруг меня, словно цемент.

– Нет-нет, это пустяки. Удачной рыбалки!

Я бросаю воздушного змея и бегу к Пиктону, который сидит на скамейке, погрузившись в свой мобильный телефон. Он поднимает глаза и настороженно смотрит на меня.

– Ну, чего тебе опять?

– Вы кого-то ждете, мсье?

– Нет.

Такой ответ застает меня врасплох. Если я присоединюсь к нему, сказав, что тоже никого не жду, это никак не поможет нам сблизиться. Я и впрямь был слишком наивен, полагая, что он станет откровенничать с незнакомым человеком. Ладно, зайдем с другой стороны:

– Простите, я себя неважно чувствую.

– Я же сказал – иди домой.

– Но я не помню, где мой дом.

Гениальная идея. От удара воздушного змея я потерял память. Я сажусь рядом с ним, и он не возражает. Погрузившись в телефон, он время от времени украдкой поглядывает на меня.

– Как тебя зовут?

– Не помню.

– Томас, – сообщает он мне с любезным видом.

Я замираю. Но всё-таки мне удается произнести с непринужденным видом:

– Вы меня знаете?

– Я не глухой. Рыбак только что назвал тебя Томасом, и ты отозвался. Так что не трудись изображать амнезию.

Я делаю вид, что потрясен его обвинением, а пока лихорадочно соображаю, как мне выкрутиться.

– На что ты рассчитываешь, парень? Что я приведу тебя к себе домой и ты меня обчистишь? Проваливай отсюда, если не хочешь иметь дело с полицией.