– Почему пропало еще два ящика, а не больше? – размышлял он вслух. – Наверное, воры хотели тем самым показать, что могут приходить на склад и уходить оттуда, когда им заблагорассудится.

Развернувшись на стуле, Мишель откинулся на спинку и заложил руки за голову.

– Ты уверен, что это братья Тибодо?

– По крайней мере, Рене, – проворчал Кэмерон. – Но ящики такие тяжелые, что он вряд ли справился бы один. Что-то подсказывает мне, если немного подождать, вскоре станет ясно, что за игру он затеял.

– Неужели он настолько умен? Или просто воспользовался моментом?

– Он хитрый, и мы окажемся в дураках, если станем его недооценивать.

Кэмерон потер шею. Еще нет и десяти часов, а изнуряющая жара и влажность уже испортили ему настроение и вытянули почти все силы. Сняв сюртук, Кэмерон повесил его на спинку стула и взялся за пуговицы расшитого золотом жилета, но потом передумал. Жилет и галстук остались на своих местах. Нужно же хоть как-то соблюсти приличия. Кэмерон закатал рукава белой сорочки до локтя, чтобы не перепачкать манжеты чернилами, и продолжил изучать чертежи.

В открытые окна и двери подул легкий ветерок, принеся с собой некоторое облегчение, и Кэмерон вновь потер шею. Как хорошо, что он подстригся, иначе сейчас длинные пряди прилипали бы к шее и воротнику, вызывая раздражение.

– Страдаешь от жары? – спросил Мишель.

– Надеюсь, этот чертов портной доставит легкую одежду сегодня, как и обещал. В этом шерстяном костюме на такой жаре можно тронуться рассудком. И почему я не подумал о погоде, когда уезжал из Сан-Фран… впрочем, тогда мои мысли были заняты этой маленькой… моей дочерью. – Кэмерон бросил взгляд на кузена.

Губы Мишеля изогнулись в забавной гримасе.

Кэмерон покачал головой.

– Ты можешь в это поверить? Как, скажи на милость, мне с этим разобраться? Наверное, стоит сесть на первый же корабль, отплывающий отсюда, и сделать вид, будто я покинул Новый Орлеан навсегда.

Кэмерон вновь уставился на чертежи.

– Должно быть, у Тибодо есть ключ. Иначе он просто не смог бы проникнуть внутрь, не повредив окон и замков. И где были охранники? Почему они ничего не слышали? Спали? Черт бы их побрал!

Эббот поморщился. Перо в его руке запрыгало по страницам гроссбуха, и он что-то неясно забормотал.

Кэмерона охватило веселье, и он не смог промолчать.

– Ну разве вы не счастливы снова видеть меня, Эббот?

– Пришло время обеда? – как ни в чем не бывало поинтересовался тот. – Я предпочитаю пообедать на улице. Под горячим солнцем.

Мишель засмеялся.

– Признайтесь, Эббот, до недавнего времени наша с вами жизнь была чрезвычайно скучна. Все вокруг работало четко и исправно, точно смазанное колесо, а весь ваш день был расписан по минутам. Как долго вы смогли бы продержаться, чтобы не уснуть от скуки прямо на работе?

Когда зазвучали шутки, напряжение, сдавливавшее грудь Кэмерона, немного отпустило. Чудак Эббот слыл знатоком своего дела, но иногда его так и хотелось встряхнуть, чтобы заставить хоть на мгновение нарушить строгую профессиональную этику и прогнать с лица неизменное выражение отрешенности. Кэмерон не понимал, как можно изо дня в день погружаться в одну и ту же рутинную работу и не желать при этом хоть как-то изменить привычный ход событий. В Сан-Франциско Эббот вел себя точно так же. Посему кто-то просто обязан был оказывать ему услугу и время от времени переворачивать все с ног на голову.

– Ну же, Эббот, вы здесь менее шести месяцев, а уже окунулись в ту же рутину, что и в Сан-Франциско. А знаете, что говорят о рутине?

Эббот положил перо на стол и все с тем же отсутствующим выражением лица пригладил седеющие бакенбарды коротенькими пальцами, перепачканными чернилами.

– Я и понятия не имел, что моя работа именуется рутиной, сэр. И еще меньше мне известно, что об этом говорят.

Ну наконец-то! Наконец-то Кэмерону удалось завладеть вниманием этого приземистого плотного человечка.

– Рутина со временем превращается в могилу, Эббот. И вам останется лишь терпеливо дожидаться, пока ее закидают землей. Поэтому встряхнитесь, мой друг. Начните жить. Подсластите свое пребывание на этой бренной земле. Бог простит, если вы придете на работу не вовремя, а минутой позже.

Эббот вновь поскреб бакенбарды.

– Ваш образ жизни, господа, лишь убедил меня в том, что прозябать в рутине гораздо более удобно и безопасно.

– Туше! – Кэмерон вскинул бровь. – Вы что-то сказали об образе жизни Мишеля? Я всегда считал его образцом добродетели.

Мишель рассмеялся.

– Я, конечно, не устраиваю пожаров, как однажды сделали ты и мой брат, и все же мое имя на слуху.

У крыльца конторы остановился экипаж, и Мишель вытянул шею.

– Что это такое? Или вернее, кто это? Ой-ой, боюсь, я уже знаю ответ.

Внимание Кэмерона привлекли громкие женские голоса.

– О господи, скажите, что мне это только кажется.

Мишель улыбнулся.

– Боюсь, нас посетила мисс Алексия Тибодо Андруз. Или еще рано называть ее так?

Кэмерон провел рукой по волосам.

– Ее тетка обещала прислать девочку сюда. Как будто…

– Bonjour, папа! – девочка протиснулась в дверь, осторожно неся перед собой большой овальный поднос, наполненный… что же это такое?

– Бенье[13]? – Помещение наполнилось сладким сахарным ароматом свежевыпеченной сдобы, наводняя сознание Кэмерона многочисленными детскими воспоминаниями. Его пустой желудок заурчал от голода.

– Oui, папа. А еще кофе с молоком. Кофе принесет ma tante Жозетта.

Стоящий ближе всех к двери Мишель взял поднос из маленьких рук девочки, и на его губах заиграла странная улыбка.

– Вы, должно быть, мисс Алексия.

Девочка просияла.

– Oui, она самая.

Эббот, как правило, предпочитавший оставаться в тени, на этот раз времени даром не терял. Подойдя ближе, он плотоядно посмотрел на источающий ароматы поднос.

– Бенье, говорите?

Мишель поставил поднос на край стола рядом с Кэмероном.

– Вы приготовили это сами?

Алексия захихикала.

– Кузина Регина постаралась. Ma tante зовет ее шеф-поваром. Но она просто кухарка в овечьей шкуре.

Мишель бросил взгляд на Кэмерона и еле слышно пробормотал:

– Разве твой день не заиграл новыми красками? Тебе-то уж точно не грозит перспектива погрязнуть в рутине.