Начнется набор в баскетбольную команду, потом выбор старост, затем пробы на главные роли в осеннем мюзикле. Директор расскажет о вреде наркотиков и давлении со стороны одноклассников, учитель ЗОЖ[16]будет пугать страшными последствиями ранних половых связей и продемонстрирует, как натягивать презерватив на банан, будто эта информация понадобится мне в ближайшие десять лет, если понадобится вообще.

«Представь то, что ты хочешь получить», — учил меня Фрэнк в импровизированном круге подачи. Ночами я так делал — включал воображение.

Я представлял, как Рейчел Маккэн снимает передо мной лифчик.

«Видишь, как они за лето выросли? — дразнила она. — Хочешь их потрогать?»

Представлял неизвестную девочку, которая подкрадывалась сзади, когда я отпирал ящик в раздевалке, накрывала мне глаза ладонями, разворачивала к себе и впивалась в рот французским поцелуем. Лица ее я не видел, но чувствовал, как ее грудь прижимается ко мне, а ее язычок скользит меж моих зубов.

— Генри, давай ты за руль сядешь, — предлагает мама. — Мы можем поехать на пляж!

«Мы» теперь означало нас троих: я за рулем, мама сзади, а Фрэнк на пассажирском сиденье, чтобы придать мне уверенности, как сделал бы любой отец, кроме моего.

— Ненадолго уедем из города, — предлагает Фрэнк. — На север. Обстановку сменим.

Рядом с мамой на сиденье клетка с Джо, пара книг, карты, ее любимая кассета с грустными ирландскими песнями и, конечно, наряды. Еду не возьмем: проголодаемся — притормозим у ресторана. Я захвачу комиксы, а кроссворды — нет. Похоже, кроссворды я разгадываю, только чтобы убить время, а сейчас есть дела поинтереснее. Может, перчатку и мяч бейсбольный в багажник швырну. Вот тебе и на! Папиного «поиграем в мяч» я всегда опасался, а с Фрэнком очень даже пожалуйста. С ним я не криворукий клоун.

Едем на север, в Мэн, и в дороге слушаем радио. В Олд-Орчард-Бич, городке на берегу залива, останавливаемся в ресторанчике. Я заказываю ролл с омаром, мама — жареную рыбу с картошкой.

— Ммм, это тебе не «Капитан Энди»! — восклицает мама и кладет кусочек Фрэнку в рот.

— Как ролл? — спрашивает меня Фрэнк, но с полным ртом не ответишь, и я просто ухмыляюсь.

Мы берем лимонад и мороженое в рожках. За соседним столиком девочка в сарафане, потому что сейчас лето или бабье лето; она тоже ест мороженое, но тут опускает рожок и машет мне. Она не в курсе ни как меня называют в школе, ни кем мою маму считают в Холтон-Миллсе; она даже фотку Фрэнка в газете не видела.

— Заметила у тебя «Принца Каспиана», — говорит она. — Это моя любимая книга.

Девочка целует меня, но не так, как та, неизвестная. Эта целуется неспешно, медленно, держит меня за затылок, гладит по щеке. Я нежно касаюсь ее волос, груди. У меня, конечно, встает, но стеснения нет и в помине.

— Сынок, мы с твоей мамой хотим прогуляться, ну, по пляжу, — говорит Фрэнк.

Тут я догадываюсь, в чем самый большой плюс его появления. Мамино счастье теперь не моя проблема. У меня появляется время для другого. Жить своей жизнью, например.

На плите снова горячий кофе. Третье утро подряд, я к этому почти привык. А на простыне опять влажное пятно, но сегодня оно тревожит куда меньше прежнего. Мама больше не следит за моим грязным бельем — у нее другие заботы.

К тому времени, когда я спустился на кухню, мама уже успела встать. Они с Фрэнком сидели за столом перед раскрытой газетой.

Семья каталась на лодке по озеру Уиннипесоки и перевернулась; водолазы разыскивают тело главы семьи. Пожилая женщина вместе с другими пенсионерами поехала на экскурсию по фирменным магазинам Норт-Конвея, но в автобусе получила солнечный удар и умерла. «Ред сокс» прочно держатся на втором месте в лиге, плей-офф не за горами, так что сентябрь вполне может оправдать давние надежды болельщиков…

Только мама и Фрэнк читали не эти новости. То ли уже их прочли, то ли застряли на передовице под заголовком «Полиция усиливает поиски сбежавшего заключенного».

«Вознаграждение в десять тысяч долларов обещано властями за любую информацию, которая приведет к аресту заключенного, в прошлую среду сбежавшего из тюрьмы штата в Стинчфилде. Власти полагают, что из-за праздничных дней, серьезных ран и недавно перенесенной операции преступник все еще находится в близлежащем районе и удерживает в заложниках одного или нескольких жителей. Неизвестно, вооружен ли он, но в любом случае опасен. Не пытайтесь задержать его самостоятельно. Обратитесь в полицию. В случае ареста преступника осведомителю выплачивается вознаграждение».

Я пошел в кладовку: давно пора было вычистить клетку Джо. Посадил хомяка на руку и постелил на пол клетки чистую газету. Сверху лежала страница с фотографией Фрэнка, и я взял другую, с новостями спорта.

Обычно в это время Джо бегает в колесе — по утрам он просто живчик. Сегодня, когда я заглянул в кладовую, хомяк тяжело дышал, растянувшись на полу клетки. Видно, жара и его доконала — никому шевелиться не хочется. Я постоял в кладовке, погладил шелковистую шерстку Джо, и он легонько куснул меня за палец. Из-за сетчатой двери доносились голоса Фрэнка и мамы.

— У меня есть заначка, — говорила мама. — После смерти матери я продала ее дом. Деньги на моем счету.

— Адель, они нужны тебе, — сказал Фрэнк. — Сына надо растить.

— А тебе нужно спрятаться.

— Поехали со мной.

— Это что, просьба?

— Да.

В тот день за ланчем Фрэнк объявил, что шов у него прекрасно заживает.

— Зря я не попросил доктора положить аппендикс в баночку, — усмехнулся он. — Страсть как хочется увидеть уродца, благодаря которому все это случилось. Я сбежал. Вас встретил.

«Вас» наверняка означало маму, хотя за столом сидели мы оба.

Фрэнк не говорил нам ни сколько отсидел, ни сколько ему оставалось. Можно было прочесть обо всем в газете, но это казалось не совсем тактичным, так же как и расспрашивать, за что он оказался в тюрьме.

Мама с Фрэнком на кухне мыли посуду — прежде этим занимался я, а теперь моя помощь не требовалась. Я лежал на диване в гостиной, щелкал пультом телевизора и подслушивал.

— Адель, здорово просыпаться там, где просыпаюсь сейчас — в маминой кровати с мамой под боком, — но я не чувствую свободы, пока не могу пройтись по улице в обнимку с тобой, — говорил Фрэнк. — Большего я от жизни не прошу.

— Новая Шотландия, остров Принца Эдуарда, — там тебя никто не потревожит, — сказала мама.

— Кур можно развести, разбить садик. Океан там теплый от Гольфстрима…

— Мой бывший муж не позволит увезти туда Генри, — отозвалась мама.

— Понимаешь, чем это чревато? — спросил Фрэнк.

Так они уезжают вдвоем, а меня бросают! Я-то воображал, что мы команда, как во дворе, когда в бейсбол играли. Нет, в команде двое, а я третий лишний — такой вывод напрашивался сам собой.