— Прах подери этих русских! Они добрались и сюда… — сквозь зубы пробормотал генерал, сморщив в болезненной гримасе породистое лицо — час назад его контузило взрывом разорвавшейся бомбы. Но то было подарком судьбы, по большому счету, так как стоявших рядом с ним офицеров и солдат разорвало в клочья.

Карибское море

— В здешних водах выслуга офицерам идет быстро, Алексей Петрович. Через десять проведенных в море кампаний можно надеяться получить три больших звезды на погоны.

— Ого! — Ермолов, знакомый с военной службой не понаслышке, не сдержал удивления. Получить чин капитана первого ранга, равнозначный полковнику, было не просто тяжело, а очень тяжело.

Но если в армии за неимением полка под рукою можно было получить командование отдельным батальоном — егерским, гренадерским или саперным, без разницы, а также послужить в Генштабе на соответствующей должности, — то на флоте данный чин весил куда как больше, потому подполковник осторожно поинтересовался:

— Разве здесь есть линейные корабли? Или достаточно соединений из малых судов?

— Суда вообще-то купеческие, господин подполковник, а вот военными могут быть только корабли!

Капитан-лейтенант Чероков усмехнулся, как бы показывая превосходство морского офицера над невзрачным чиновником Министерства иностранных дел, пусть и послужившего сержантом в артиллерии, ибо воинскую выправку, вбитую годами службы, никак не спрятать под скромным сюртуком коллежского асессора.

Невелика птица! Какой-нибудь старший делопроизводитель департамента, которых в столице пруд пруди, погнавшийся в Русскую Америку за высоким окладом, «за ловлей счастья и чинов».

— Нет, милостивый государь, линейных кораблей здесь нет. Даже с корветами и то нехватка происходит. Просто здесь чинопроизводство быстрее, и на один больше от должности дают.

— Так, значит, я в здешних краях смогу в статские советники выйти?! Так это такое… такое…

Ермолов настолько искренне восхитился, просияв лицом, что даже сам поверил в то, что произнес. С новой личиной подполковник уже полностью свыкся и старательно играл навязанную в Генштабе роль.

— Может быть, и выйдете…

Моряк скривил губы и с нескрываемым сарказмом добавил, глядя на сизый нос своего собеседника и чуть бледноватое лицо — последствия перенесенной морской болезни и принятого для ее лечения неумеренного количества горилки с перцем.

— Все может быть… Если от кактусовой водки в первый год службы не помрете!

«Ах ты, татарский мурза, учить меня и этому делу будешь! Ишь, водоплавающий, вся задница в ракушках!» Раздражение вырвалось непроизвольно, но Ермолов сразу же совладал с эмоциями. Выходить из образа было опасно, и офицер с прежним терпением продолжил беседу:

— А она ничего хоть, эта водка-то из кактусов?

— Текила мексиканская? Пить можно! Но в Техасе делают такую дрянь! Другого здесь просто нет, если только ром… Но то на ценителя, лично мне — мерзость изрядная!

— Ничего! Русский человек все выпьет, лишь бы крепко было, — теперь с самым искренним вздохом произнес Алексей Петрович, понимая, что придется ему привыкать к местным реалиям.

Ничего не поделаешь, служба есть служба!

Гибралтар

— Сэр! Флот уходит!

Громкий крик оглушенного взрывом адъютанта больно резанул по ушам — в голове завибрировала боль, но генерал ее стоически терпел. Он только чуть повернулся в сторону:

— Патрик, что за манеры?!

Хилл поморщился — это было высшим признаком его неудовольствия. И молоденький лейтенант из хорошей семьи давних знакомых тут же взял себя в руки, ибо негоже настоящему офицеру и джентльмену метаться перепуганной курицей.

Могучие линкоры Коллингвуда, на которые так надеялся комендант, покрывшись белыми полотнищами парусов, медленно выходили в синее море, выстраиваясь длинной колонной. Лишь в самой гавани два корабля горели погребальными кострами. Русские ядра сыпались частым градом, а потому бухта превратилась в смертельную ловушку.

— Корабли уходят, сэр!

В голосе адъютанта, уже нарочито спокойном, тем не менее просквозил такой отчаянный страх, что Хилл снова поморщился, но заговорил как можно более твердо и решительно:

— В Кадисе наши враги собрали огромный флот. Адмирал идет туда за победой, а затем вернется обратно!

— Я очень надеюсь на это, сэр…

В голосе адъютанта пронеслись прерывистые нотки: юный офицер явно хотел сказать нечто другое.

«И я надеюсь…» — мысленно произнес генерал. После очень долгой паузы он прошептал так тихо, что никто не мог услышать:

— Если флот не вернется, то мы не продержимся и трех дней…

Новый Орлеан

Белые паруса на горизонте не приближались, а вроде, как показалось Алексею Петровичу, даже удалялись. Подполковник бросил искоса взгляд на команду. Матросы хоть и поглядывали на неизвестный корабль, но тревоги не проявляли, хотя короткоствольные пушки готовили к бою, да из железной трубы корвета густо повалил дым. Паровая машина сильно лязгала, и теперь палуба чуть дрожала под ногами.

— Это британцы, Алексей Петрович!

Ермолов обернулся, услышав за спиной спокойный голос капитана: потомок татарского бека, каких насчитывалось очень много в русской истории, причем некоторые из них, такие, как Борис Годунов, ставший Московским царем, являлись истинными патриотами России и привнесли большой вклад в ее становление.

Представители этого типично сухопутного народа, сыны которого заполонили ряды русской кавалерии, особенно в уланских полках, теперь стали служить и на морях, что было очень удивительным делом. Но капитан корвета нравился Ермолову — знающий, опытный офицер чувствовался в каждом его слове и жесте.

— Бегут, мерзавцы!

Чероков презрительно улыбнулся и добавил такую матерную конструкцию, что Алексей Петрович, считавший, что ругань вливается в русского человека с материнским молоком, восхитился.

Таких замысловатых оборотов подполковник не слышал. Тут было все — и поминание предков британцев, и их сомнительные связи с кровосмешением, и оценка коварства островного народца с добавлением сочной экспрессии морской души, покрытой замысловатой вязью прекрасных, истинно татарских узоров, многие из которых Алексей Петрович услышал впервые, хотя рядом с его поместьем жил потомок касимовского мурзы.

— А чего ж они бегут-то?

— Так по ветру сподручнее! Мы даже на полных парах догнать не сможем! Тяжеловат ход у моего «архангела», да и угля потратим много, его у нас и так в ямах почти не осталось. Только у французов бункера заполним, там наша угольная станция есть.

— А если бы их двое было? — посмотрев на горизонт, осторожно спросил Алексей Петрович, показывая рукой на белые пятнышки парусов.