Джон Джервис видел много сражений, из большинства которых он выходил победителем. Но сейчас, глядя на полыхающие костры, которые раньше были красавцами линкорами, он впервые думал не о бое, а о том чудовищном избиении, что устроили русские броненосцы.

Тихо шевеля губами, он на все лады проклинал высокомерных лордов Адмиралтейства, кои за семь лет, прошедших с константинопольской баталии, не построили ни одного подобного корабля. Да и паровые машины были давно известны, но московиты удосужились поставить их на свои линкоры, а лорды отказались.

— Прах подери! — Ругань сорвалась машинально.

Старый моряк примерил эти обвинения к самому себе. Лгать не было смысла, он давно искал смерти. Но именно Джон Джервис, лорд Сент-Вицент, адмирал флота Его Величества, сам приложил руку к тому побоищу, что учинили его кораблям!

Да-да, он сам яростно протестовал против нововведений, не поверив Паркеру, Нельсону и другим адмиралам и капитанам, видевшим собственными глазами чудовищное оружие русских.

Палуба под ногами качнулась. Горящий «Орион» дал бортовой залп по броненосцу, и в малую секунду, перед тем как все заволокло дымом, моряк увидел, как тяжелые ядра отскакивают от покатых железных плит, что прикрывали батарейный каземат русского корабля.

— Как об стену горох… — прошептал адмирал. Он уже все понял. Та картина, которая сейчас повторится с «Орионом», уже происходила на его глазах много раз. — Нас сейчас будут топить, а мы не успеем перезарядить наши пушки…

Дым рассеялся, и англичане закричали от ужаса. Стремительный, хищный кораблик, густо дымя трубами, выскочил из-за броненосца и устремился на горящий флагман.

Круглые люки на «скулах» уже были открыты — спустя несколько секунд из одного отверстия выскочило «бревно», погрузилось в воду и тут же подвсплыло, за ним потянулся длинный пенистый след.

— Копья Сатаны!!! — в диком ужасе заорали столпившиеся на палубе матросы. Одни пытались стрелять из ружей, стараясь попасть в дьявольское русское изобретение, другие в панике бросались в воду, стараясь отплыть подальше от погибающего корабля.

Лишь старый адмирал спокойно стоял на палубе, бестрепетно взирая на приближавшуюся к нему смерть…

Чатам

Никогда еще в своей жизни адмирал Роберт Кальдер не испытывал столь унизительного чувства стыда. Он потерял в ожесточенном бою сразу четыре линейных корабля, с немалыми трудностями приведя лишь семь поврежденных линкоров в бухту.

Горечь была сильной!

Только вчера адмирал полностью осознал, насколько сильными и опасными врагами являются русские. Он выиграл сражение у датско-шведской эскадры, что по числу вымпелов не уступала его отряду, и уничтожил бы ее полностью, если бы не вмешательство дымящих трубами русских кораблей, которых оказалось не меньше английских. Но даже двукратный перевес не испугал адмирала и его команды, а лишь применение дьявольского оружия русскими, против которого все обычные, наработанные годами приемы оказались бесполезными.

Из сражения при Доггер-банке Кальдер извлек очень важный опыт, за который было заплачено слишком дорогой ценой.

Если раньше линейные корабли сходились на дистанцию в один кабельтов, ибо проломить ядром трехфутовую стену мореного дуба или сосны с более дальней дистанции являлось невозможным, то сейчас такое сближение уже становилось смертельно опасным.

Все четыре корабля его эскадры потопили самодвижущимися минами с обычного в бою близкого расстояния. Потому найти противоядие этому оружию оказалось невозможным.

Оставалось только одно — ни в коем случае не сближаться с русскими паровыми линкорами на ружейный выстрел, дабы уберечь себя от пуска мины, что разламывает взрывом даже очень крепкий корпус.

— Гони! Чтоб дорога горела под колесами!

Адмирал уселся в карету, возничий свистнул кнутом, и упряжка из четырех коней резво рванула вперед. Адмирал же откинулся на подушки и остался наедине со своими мыслями, прямо скажем, невеселыми.

Англии требуется новый флот!

Огромные эскадры плавучих крепостей превратились в никуда не годный хлам, неспособный противостоять новым русским кораблям. Века парусов уходят в прошлое, пар пришел им на замену.

Вот только как об этом скажешь лордам Адмиралтейства? Но и молчать нельзя!

Потому-то карета и мчалась на бешеной скорости в Лондон, где адмирал надеялся встретиться с премьер-министром, с которым в прошлые времена они изволили даже тепло общаться.

Следовало торопиться. Кальдер уже знал, что русские высадили десант на Остров, а потому к утру все его линейные корабли, отремонтированные на скорую руку этой ночью, должны выйти в море и уничтожить десантную флотилию. Любое промедление уже опасно, ведь речь идет о спасении Англии!

Мэдстоун

— Герцогиня Жанна так прекрасна, что я решил вечно служить за один ее поцелуй…

Старый сержант закатил глаза, припоминая тот день, но никто из горцев не засмеялся. Герцог Александр Гордон, граф Хантли, как и его красавица жена, пользовался у хайлендеров уважением — клан Гордонов сто лет назад поддерживал католиков-якобитов, выступая за независимость Шотландии, — потому-то англичане и запретили горцам носить килты. И лишь сравнительно недавно, когда потребовались войска для войны с Францией, Лондон пошел на уступки.

В горах Каледонии мало земли и пастбищ для овец, но много здоровых парней, что готовы воевать хоть против черта, лишь бы иметь возможность помочь семье, а значит, и роду — клану.

Англичане не скупились на оплату наемников, к тому же и сами шотландские лорды, стремясь заполучить воинскую силу, активно проводили вербовку. Жена Гордона даже ездила по ярмаркам в форме полка мужа и каждого записавшегося в полк горца награждала поцелуем…

— А служить пожизненно не страшно, гораздо хуже лишиться ласкового взгляда миледи!

— Это так, я бы сам…

Однако не успел разговор среди хайлендеров угаснуть, как в английском лагере началась нездоровая суета. Солдаты суматошно забегали, появились орудийные упряжки, задули в трубы горнисты.

Вскоре из раздававшихся повсюду криков шотландцы узнали много интересного, и пересуды среди них возобновились с такой горячностью, будто они все стали уроженцами знойной Андалузии.

— Хана любителям пудинга, русские и французы их раздавят, а с севера подойдут наши!

— А я бы не прочь такого дождаться, нам-то хуже не будет!

— Еще чего, опасаться, у нас и у русских один крест — Андреевский! Так что вряд ли в беде нас оставят.

Пересуды умолкли мгновенно, стоило раздастся густому басу уважаемого всеми майора:

— Молчать, парни! Нечего языками здесь трепать. Нам бы только ружья обратно получить, а там посмотрим…

Булонь