— Я преподаю короткий летний семестр, что дает мне в свободное распоряжение большую часть августа. Только… возможно, я буду искать новую работу на весенний семестр, — ее рот скривился. — В университете ходят слухи о сокращении, поэтому я пишу небольшую исследовательскую работу, чтобы улучшить свое резюме.

— О, — брови матери сошлись вместе. — Тебе явно что-то не по нраву. Над чем ты работаешь?

— Ну, я должна была найти достаточно интересный проект, чтобы он стал запоминающимся.

— И?

Эбби ответила ей полуулыбкой. Слава богу, ее мать была довольно широких взглядов.

— Я изучаю БДСМ-клуб.

Кофейная чашка со звоном ударилась о край столика.

— Ты что?

— Это исследование, мам, — Эбби подняла чашку, надеясь, что мать не заметит румянец на ее щеках. Подразумевали ли исследования, что Ксавье будет прикасаться к ней… настолько интимно? Засовывать вибратор в ее влагалище?

— Господи Боже, — ее мать откинулась в кресле. — Что сказал Натан? Он согласился отпустить тебя в этот клуб?

— Возможно, то, что его нет в городе, к лучшему, — Эбби усмехнулась. — Должна сказать, это интересное место. Люди…

— Эбби, я думаю, из тебя вышла бы отличная рабыня, — донесся голос Джанаэ с порога. — Но если ты собираешься бегать голой, надев только ошейник, тебе следует сесть на серьезную диету.

— Спасибо за предложение. — На этот раз оскорбление ни к чему не привело. Не с надежным ледяным щитом.

Когда Джанаэ ухмыльнулась и ушла попрощаться с отцом, Эбби посмотрела на мать.

— Держу пари, ты рада, что она не часто вас навещает.

— Я всегда надеялась, что она перестанет на нас обижаться, но этого не произойдет. Бедный Гарольд не знает, какая она противная, а у меня никогда не хватало духа сказать ему об этом, — мать бросила на нее покаянный взгляд. — Мне жаль, что она сделала твои школьные годы такими несчастными. Я должна была отчитать ее или сделать что-то еще…

Эбби пожала плечами. Оскорбления и потеря любого мальчика, проявившего хоть намек на интерес, были болезненными, но она выжила, а после Джанаэ язвительные профессора стали для нее сущим пустяком.

— Это не твоя вина. Мы обе избегаем конфликтов. — Даже сейчас мысль о том, что кто-то может кричать, как отец, заставляла Эбби содрогаться. Но мама пережила самое худшее. Эбби была ребенком и могла убежать в школу, а ее мать нет.

— Мне кажется, что я должна…

— Нет, не должна, — Эбби похлопала мать по руке. — То, что ты счастлива, и то, что в нашей жизни есть Гарольд и Грейс, стоит того, чтобы потерпеть немного стервозности. Когда-нибудь кто-нибудь заставит Джанаэ опомниться. Это будем не мы, ну, и ладно.

Глава 7

В пятницу вечером, сидя за столиком в клубной комнате наверху, Ксавье наблюдал, как Майкл проводит сцену с «Вайолет Ванд[2]». Старший Дом носил контактную накладку, и электричество безопасно проходило через него. Когда искры перепрыгивали с его пальца на голую задницу сабмиссива, хорошо сложенная женщина яростно извивалась на скамье, пытаясь уклониться от щипков тока. Впечатляющее развлечение для толпы.

Ксавье оглядел зал, довольный количеством присутствующих. Даже в полночь танцпол был забит, а бар и столики заняты.

У двери его взгляд поймал стоящую Эбби. Его настроение поднялось, но он с сожалением покачал головой. Хотя Дом должен уметь читать собственные эмоции, как книгу, полученные знания не всегда оказывались подходящими для своих желаний.

Она сотрудник «Тёмных небес», а не его нижняя. Он должен помнить об этом. Когда ее взгляд встретился с его глазами, он пригласил ее к себе.

Оглядываясь по сторонам, она пересекла сумрачный зал, такая светлокожая и светловолосая, что почти сияла. Шоу на сцене полностью заставило ее остановиться. Хотя мелодия «Terminal Choice» с танцпола заглушала слабое шипение палочки, крики сабмиссива доносились отчетливо. Быстрое отступление Эбби выдало ее реакцию на игру с током.

Когда она приблизилась, Ксавье нахмурился. Ее серые глаза покраснели, а на полупрозрачной коже под ними виднелись темные круги.

— С возвращением.

— Спасибо, — она поймала его поднятую бровь и поспешно добавила: — Милорд.

Он понимал ее трудности с доведенным до автоматизма проявлением уважения в их среде. Несмотря на то, что он был Верхним в одной сцене с ней, он не являлся ее Домом, а у нее не было привычки обращаться к каждому Доминанту «Сэр», которую приобрели многие сабмиссивы. Тем не менее, он настаивал на том, чтобы его подчиненные были почтительны.

— Я дам тебе еще одну ночь на обучение, чтобы улучшить твою вежливость, — мягко произнес он и увидел, как ее брови сошлись вместе, когда она мысленно добавила: «Или что?». Он не ответил на ее невысказанный вопрос. Объяснение последствий иногда помогало, но молчание могло быть гораздо более эффективным… если сабмиссив обладал активным воображением.

Он видел, что ее воображение в этот момент активно заработало. Она действительно была восхитительна.

— Это ясно?

— Да, Сэр.

Кивнув в знак согласия, он переключил внимание на ее наряд. Она проигнорировала его указания по поводу одежды. Снова.

— Эбигейл, вернись к столу и сними бюстье или юбку. Надень ошейник. Вернись сюда.

Ее рот открылся, закрылся, и румянец разлился по ее щекам.

Он перевел взгляд обратно на сцену в знак открытого отстранения и наказания. Ее шаги удалялись.

Через несколько минут он услышал, как она остановилась рядом с ним, и поднял взгляд.

В ошейнике. Обнаженная до пояса. Он позволил бы ей надеть что-нибудь менее откровенное, если бы она не бросила ему вызов. Мышцы ее рук были напряжены, будто она подавляла в себе потребность прикрыться, а лицо стало обворожительно красным.

Он и забыл, как очаровательны скромницы. Эта девушка краснела прекраснее всех, кого он когда-либо видел.

— У тебя великолепная грудь, Кудряшка. Я рад поделиться твоей красотой с моими друзьями.

Ее рот сжался — не самая обычная реакция на комплимент, как и ее отрывистое:

— Спасибо, Сэр.

Оставаясь безучастной, она продолжала смотреть на сцену.

Она была той еще штучкой.

— Когда разговариваешь с Домом, признаком хороших манер является нахождение сабмиссива на равном или более низком уровне. Это значит, что если он сидит, ты встаешь на колени.

После минутного и явного нежелания она опустилась перед ним на колени с неловким очарованием. Он изучал ее, пытаясь понять, что она чувствует. Он мог заметить намек на шок — шок карьеристки, которой приказали встать на колени. Однако ее соски напряглись, а спина выгнулась дугой. Находила ли эта маленькая феминистка удовольствие в том, чтобы быть у его ног? Вполне вероятно. Возможно, когда-нибудь он расскажет ей, как ему