козырь, да такой, что, если его правильно отыграть, даже воевать не надо — церковь сама покарает. Понятное дело, на Руси по сравнению с европейской инквизицией сплошной либерализм, но людишек тоже жгут. Но не на крестах, а в железных клетках. Редко, но все же случается. А за дела веры забить в колодки, да на всю жизнь в монастырские подвалы — так это всегда пожалуйста. Мой «бырыбантец» живой пример тому. Если правда, грех не воспользоваться таким случаем.

— Истинно глаголю, милостивец! — Лука осенил себе широким крестом. — Варил чернокнижные зелья! Место покажу! На переломе кремлевской горки, на бережке речки, милостивец. Как варил — никого тудой не пущали! А чад, чад-то какой стоял! Диавольский чад!

— Собираемся, — коротко приказал я Вакуле. — Возьми три десятка воев, да сам со мной поедешь. И этого... смотри, чтобы не сбежал. И чтобы язык за зубами держали!

До места пронеслись галопом, мне все не терпелось увидеть великокняжеский чернокнижный притон. Честно говоря, не верилось, что Васька мог так подставится, но кто знает, что у него в голове?

Возле избенки неожиданно обнаружились несколько бесчувственных тел вповалку, опознанных мной как вятские архаровцы, общим числом десять.

— Уморились, как есть уморились, диаволовым зелием! — ахнул Лука.

Сопровождающие принялись активно осенять себя крестными знамениями.

Я принюхался и сразу понял, что гребанное «зелие» по запаху очень смахивает на обычную брагу, а после первичного осмотра стало ясно, что ратники банально в сиську бухие. Опять же, пустые бочки прямо намекали.

— Хр-рр... — из избенки донесся гневный пьяненький рык и грохот бьющейся посуды. — Во славу Господа нашего изыди...

— Да что за нахрен? — я пинком отворил дверь в избу.

— Батюшка! — Вакула попытался меня остановить, но я отмахнулся от него.

Увиденное в избе сначала повергло меня в довольно сильное охренение.

Посередине стояла жутковатого вида конструкция, в которой я почти сразу опознал крайне архаичного вида самогонный аппарат. В избе стоял густой дух спиртного, а какое-то в задницу пьяное создание пыталось сей аппарат изувечить бердышом. В чем уже и преуспел, вскрыв как консервную банку перегонный куб.

— Бесовское зелие... — он обернулся на звук, взревел и кинулся на нас. — А-а-а, бесы!!!

Но тут же получил в лоб череном сабли от Вакулы и рухнул на засыпанный черепками пол.

— Етить... — ахнул я. — Да это же... это...

Схватил с полки горшок, отковырял засапожником воск на притертой крышке, сорвал ее и блаженно улыбнулся от шибанувшего в нос густого вишневого духа.

Все сразу стало на свои места, Васька, оказывается, просто самогонничал! А окружение, незнакомое со столь передовыми способами винокурения все приняло за еретическое чернокнижие. А эти вятские охламоны, перепились с непривычки крепким и решили, что отравились еретическими зелиями...

Только собрался сам попробовать, как стремянной пал на колени и обеими руками вцепился мне в ногу.

— Не дам! Побойся Бога, милостивец, надежа наша! Не осквернись! Лучше я, батюшка!

Я пожал плечами и подал ему горшок.

— Пробуй.

Вакула смертельно побледнел, широко перекрестился и хватанул добрый глоток.

Я чуть не заржал от проявившегося на его роже охренения. Остальные перепугано ахнули.

Вакула судорожно икнул и тихо прошептал:

— Скусно, мать его ети...

И опять, дергая кадыком, присосался к горшку.

— Куда... — я решительно отобрал сосуд и сам хлебнул.

Наливка! Вишневая наливка, градусов эдак двадцать крепостью. Черт побери, божий нектар, по-другому и не скажешь!

Дальше нашлось еще с десяток горшков с разнообразными наливками и две бочки с крепчайшим чистым самогоном не меньше восьмидесяти градусов. Остальное, к великому сожалению, гребанные вятские уничтожили. Сам аппарат они тоже угробили, я снял с него только медный змеевик, по нынешним временам воистину настоящее произведение кузнечного искусства. Продукцию, естественно, тоже конфисковали, а я дал себе слово, что сам займусь винокурнями. Ну а что? Ничего окромя пользы, опять же, в медицинском деле пригодится.

Но сии находки привели меня в сильные сомнения. Что-то уже много странностей с кузеном Васькой. Когда на Руси появились перегонные кубы? У арабов они уже есть, точно знаю, а на Руси? Ан хрен, не помню. А если Василь, как и я попаданец?

Но поразмыслив, решил, что очень вряд ли. Ну никаких других свидетельств нет окромя матраса ременного и самогона. Идею он у арабских купцов мог перехватить, опять же, по разведданным великий князь зело умный, да еще книжник. А жаль, черт побери! Или наоборот, к счастью? Увы, не знаю. Если честно, побаиваюсь я собратьев попаданцев. Выдадут ради своих преференций и все, моя история в теле Шемяки закончится.

В общем, вдобавок ко всему другому полезному, разжился бухлом качественным, а то этот гребанный мед да пиво уже поперек горла стоят. Ну не люблю я слабоградусные напитки, не мое это, а вот спиртяжка! Эх! Прямо предчувствую как наверну соточку под наваристую ушицу!

День выдался утомительным, я едва держался в седле и только и думал, как завалится спать.

Но на пути домой мы неожиданно встретили...

Татар. А точнее ордынцев.

Самых настоящих, числом полтора десятка — по виду важных и справно экипированных, в хороших доспехах, на породистых лошадках, при запасных и вьючных.

Впереди ехал важный мордатый молодец, в высоком шишаке, обернутом чалмой. Рядом второй держал его бунчук.

При виде нас они остановились.

Я послал вперед отрока поинтересоваться кто такие и что здесь делают. Вид татар меня несколько напряг и обозлил, несмотря на то, что я прекрасно знал — Русь до сих пор платит дань Орде. Отрок вернулся быстро и сообщил, что ордынцы назвались посланцами великого хана Орды Кичи-Мухаммеда, но не стали с ним разговаривать и требуют старшего.

— Чего? — внутри меня полыхнула неожиданная злость. — Требуют? Ну-ну...

— Батюшка? — Вакула как всегда все правильно понял. — Сечем татаровей?

— Погоди... –я тронул поводья. — Но по моему слову, а пока приготовься. Окружите их. Ты со мной...

Я и сам склонялся пустить важных ордынцев под нож, за наглость и дерзость, но ситуация требовала прояснения. Они назвались посланцами великого хана Кичи-Мухаммеда, но дело в том, что сейчас в Орде правил Улу-Мухаммед.

Подъехал к старшему и спокойно представился.

— Я князь Дмитрий Шемяка, сын великого князя Юрия Дмитриевича. Ты кто такой и зачем без спроса на Русь приехал?

— Мне спрос не нужен! — важно бросил ордынец, тряхнув хвостом на шишаке. — Вы наши данники! Я Улугбек,