Я выложил Витте все, что знал о революционной ситуации в России на данный момент. Упомянул всех, в том числе Ленина и даже провокатора Азефа вместе с попом Талоном. Но, увы, в своем времени я всего лишь неплохо учился и увлекался историей, так что информация вышла более чем поверхностная, за исключением всего нескольких моментов. Пришлось кое-что преувеличить, где-то приврать, а о многом вообще смолчать. Впрочем, как бы там ни было, вышло готовое руководство к действию, с помощью которого российские власти могут решить на сравнительно долгое время вопрос с внутренними врагами. Конечно, если захотят. Увы, может быть и обратное.

— Я даже не знаю, что сказать… — Витте снял пенсне и устало потер переносицу. — Это… это черт знает что…

— Боюсь, все даже хуже.

— Но зачем вам это?

— Все просто: я люблю Россию. Этого достаточно?

— Вполне, — серьезно ответил Витте.

— Но не буду кривить душой. Я преследую и свои цели, а точнее — действую во благо своей страны. Логика простая: сильная Россия станет сильным союзником. Но, опять же, я еще не закончил. Очень скоро, думаю, не поздней чем через полгода, Британия развяжет очередную войну против нас. И в очередной раз наглухо завязнет. Для победы им придется стянуть все свои резервы, даже из колоний, тем самым обнажив тылы. Я не прошу вашего активного участия в войне, но определенные шаги Россия может предпринять. За что вам воздастся сторицей. А сейчас, пожалуй, пора перейти к конкретике…

Разговор закончился глубоко ночью. Естественно, я ничего толком не добился, да и не мог добиться, но, как мне кажется, все-таки приобрел лоббиста в лице Сергея Юльевича Витте. А это уже очень немало.

Когда он ушел, в кабинете опять появился Арцыбашев.

— Ваше превосходительство, думаю, самая пора заняться вашей безопасной эксфильтрацией. Не стану скрывать, резиденция под плотным наблюдением, но мы можем предпринять некоторые шаги.

— И какие же?

Арцыбашев улыбнулся:

— Сейчас покажу. Прошу за мной.

Мы поднялись на второй этаж и подошли к окну.

— Смотрите.

Недалеко, совершенно не скрываясь, стоял какой-то тип в штатском. Еще один болтался чуть поодаль, на перекрестке.

Из ворот резиденции неожиданно вышли несколько человек, очень достоверно изображавших собой подвыпившую компанию. Весело гомоня, они разделились и пошли в разные стороны по улице, а потом вдруг ринулись к филерам. А еще через несколько мгновений уже неподвижные тела шпиков уволокли в придорожные кусты.

— Скандала не будет? — довольно ухмыльнувшись, поинтересовался я.

— Конечно будет, — серьезно ответил Арцыбашев. — Но что с нас возьмешь, варвары, да-с. Опять же человечков всего лишь крепко поколотили, но живота не лишали. Надо немного подождать, очень скоро все окрестности очистят от лишних глаз. Но на всякий случай мы вас немного замаскируем…

В общем, из резиденции меня вывезли под видом загулявшего офицера. Дальше я прогулялся по ночному городу, сменил двух извозчиков и, не обнаружив слежки, отправился домой.

Открыл своим ключом дверь в шале, прошел в дом и негромко позвал:

— Милая, ты что, не собираешься встречать своего мужа?

Никто не ответил.

— Клео…

Неожиданно из спальни послышался неясный шум, очень похожий на стон.

— Твою мать… — Я достал из кобуры пистолет и снял его с предохранителя.

Швейцарская Ривьера. Женевское озеро. Монтрё

23 июня 1903 года. 01:30

Шаг, еще один…

Я скользнул по комнате и прижался к стене около приоткрытой двери в спальню.

Ничего не пойму…

Везде порядок, следов борьбы нет. Опять же, если в доме засада, на меня бы уже давно напали, да и Клео никто не дал бы стонать.

Из спальни опять послышался невнятный шорох, закончившийся едва слышным женским стоном, полным страдания.

Да что за хрень?

Наконец решившись, я рывком ворвался в спальню.

Клео лежала на полу возле кровати, подставив под щеку согнутый локоть. Распущенные волосы, мягко отблескивая в свете настольной керосиновой лампы, распростерлись на ковре вокруг головы иссиня-черным ореолом, прозрачная батистовая рубашка бесстыдно задралась, обнажая длинные стройные ноги и часть белоснежной округлой ягодицы.

В голове плеснулось отчаяние, но после того, как я смог оценить картину в целом, отчаяние сменилось удивлением. И злостью…

Рядом с Клео лежала открытая уполовиненная коробка с шоколадными конфетами и пустой бокал. А с ними соседствовала опрокинутая большая пузатая бутылка без этикетки.

Пустая бутылка, емкостью примерно в литр.

Бутылка моего виски.

Виски выдержкой в двадцать пять лет и крепостью в шестьдесят градусов, производящегося на затерянной в шотландских горах безымянной винокурне со времен чуть ли не Робин Гуда и его братвы.

Виски, пять бутылок которого мне привез капрал Джебедайя Мак-Келлан, парень из Шотландии, вернувшись на службу после побывки дома.

Четыре я уже прикончил, а последнюю взял с собой в дорогу.

Все возникшие чувства уместились лишь в одно емкое русское слово:

— Млять!!!

— О-ой… — Клеопатра попыталась поднять голову, но не смогла. — О-ой, мамочка моя…

Я подавил в себе настойчивое желание пнуть юную алкоголичку и сел рядом с ней, прислонившись спиной к кровати.

— Что это было?

— Мама…

— Дать бы тебе по башке…

— Оу-уо… — Клео перекатилась и прижалась щекой к моей ладони. — Я уми-и-ираю. Спаси-и-и меня…

— Ты на хрена это сделала?

— Хотела… — Девушка жалобно всхлипнула. — Хотела тебя понять…

— Выжрав мое виски? Оригинальный способ.

— Ага… — согласилась Клео. — Я оч-чень ор… ор-ригинальная…

— Ладно, хватит валяться на полу. — Я подхватил Клеопатру на руки и не особо почтительно закинул ее на кровать.

— Иди ко мне!!! — Клео вскинулась, но тут же опрокинулась обратно, обхватила голову руками и завыла: — А-а-а, я сейчас сдохну, сделай же что-нибудь…

— Н-да… — Я невольно улыбнулся, потом закинул Клео на плечо и потащил в туалетную комнату.

Откуда, через неполный час, после не особо эстетичных, но действенных процедур по очищению желудка, сопровождаемых отчаянным сопротивлением и грязной бранью пациентки, вернул обратно, сходил к себе в комнату, возвратился с маленькой бутылочкой из темного стекла и налил из нее полную ложку.