— Линор не пожелала оказаться запертой в доме на все время отсутствия брата. Она терпеть этого не может. Виллем… — Жуглет задумался, подбирая нужные слова. — Виллем больше озабочен ее целомудрием, чем ее счастьем. Хотя его и огорчает необходимость поступать с ней таким образом.

— Ладно. Ты меня убедил.

— И? — Жуглет протянул ему монету.

— И я расскажу его величеству, что ее поведение выше всяких похвал, — ответил Николас, но тем не менее монету не взял.

Менестрель нахмурился.

— Мы же заключили пари, Николас.

— Конечно, — с улыбкой превосходства сказал посланец короля. — Но я не продаюсь. — Он взял у Жуглета монету и подбросил ее вверх, предоставив падать вдоль узкой лестницы. — Я держу слово чести, и взятка тут ни при чем. Все, что его величеству нужно знать, это что Линор девушка… живая.

Жуглет снова завязал кошелек четырьмя узлами, провожая взглядом летящую вниз монету.

— Это расточительство, но я благодарен тебе. Так значит, Виллем уже здесь? — спросил он более веселым тоном. — Где он остановился?

Виллем и Эрик как раз собирались выкупаться, когда во дворе внизу послышался шум.

— Доль! — пропел чей-то голос.

Гостиница сразу за торговой площадью около южных ворот была, по счастью, расположена таким образом, что сюда почти не долетал шум — одно из самых неприятных проявлений городской жизни. Позади нее находился маленький сад, а сбоку рынок, где продавали коней, перетекавший в другой, где торговали зеленью. Поскольку день уже клонился к вечеру, рынки были закрыты. Тем не менее в воздухе ощущался сильный дух здоровой конской плоти и увядающей на солнце кочанной капусты, и этот запах опровергал все слышанные обоими молодыми людьми ужасные истории о том, какие «ароматы» витают в городе.

Мужчины раздевались в своей комнате с низким потолком. Пажи, неторопливо снимая с них доспехи — кольчугу с Рыцаря, вощеную кожу с оруженосца, — одновременно остановились и посмотрели в сторону открытой двери. Виллем, все еще в кольчуге, подошел к проему и улыбнулся, снова услышав голос Жуглета:

— Виллем из Доля, рыцарь королевства, новое увлечение Конрада! Где ты?

Послышались быстро взбегающие по деревянной лестнице шаги, и перед ними возникла стройная, худощавая фигура, облаченная в изящную желтовато-коричневую тунику, с неизменным футляром для фиделя в руке.

— Смотрите-ка, кто прибыл! Человек, о котором в империи только и говорят! Сам Виллем из Доля!

Менестрель изящно, низко поклонился и положил у двери свой футляр.

Виллем просиял.

— Жуглет! Ты, шельмец, стоишь за всем этим. Линор догадалась… и мне следовало бы.

Жуглет обнял Виллема.

— Привет, привет, привет! Я рад, что ты прибыл, целый и невредимый. Какой поворот, а? Наконец ты попал в мой мир!

Виллем тоже обнял его, а потом слегка отодвинул, чтобы видеть лицо друга.

— Жуглет, у меня нет слов, чтобы отблагодарить тебя…

Менестрель рассмеялся с довольным видом.

— Не важно. Главное, ты здесь. Господи боже, свершилось!

Последняя фраза была обращена не столько к рыцарю, сколько к небесам, но Виллем, снова просияв, с такой силой сжал менестреля в объятиях, что чуть не расплющил его, прижав к обтянутой кольчугой груди. На мгновение оба замерли со счастливыми улыбками.

— Ты что, катался среди розовых кустов? — с иронией спросил Жуглет. — От тебя пахнет почти так же хорошо, как от твоей сестры. О, ты привез сюда своего маленького племянника.

— Кузена, — холодно поправил его Эрик.

Жуглет отпустил Виллема и несколько мгновений разглядывал Эрика, расхаживающего в одних подштанниках, словно какой-нибудь крестьянин.

— Этот наряд подходит вам лучше, чем расшитый золотом костюм сеньора, в котором вы были, когда мы впервые встретились.

Виллем предостерегающе вскинул руку, останавливая Эрика.

— Ваша первая встреча прошла не блестяще, но, надеюсь, теперь вы оба окажетесь на высоте положения. Жуглет, кузен в качестве моего оруженосца будет со мной на протяжении всего визита. Эрик, именно Жуглет — причина того, что мы здесь. Прошу вас, помиритесь.

Жуглет тут же подошел к Эрику, низко поклонился и произнес быстро, негромко и угодливо:

— Прошу прощения за свой лукавый язык, сударь. Иногда он подводит меня, слишком сильно жаля жертву моих насмешек.

Эрик не был уверен, можно ли счесть эти слова за извинение, но ему понравился самоуничижительный тон, которым они были произнесены.

— Ты прощен, — заявил он с видом вынужденного великодушия и тоже слегка поклонился.

Виллем, которого позабавила эта сцена, предпочел не объяснять Эрику, что на самом деле это его только что простили, и продолжил раздеваться. Подложив под спину подушку, Жуглет уселся на сундук около окна.

— Очарованный тобой заочно, монарх послал меня сюда, чтобы пригласить отужинать вас вместе с его величеством и тем сбродом, из которого состоит его двор.

Виллем и Эрик обменялись восторженными взглядами.

— Правда? — воскликнул оруженосец и сбросил панталоны на пол, оставшись полностью обнаженным.

Жуглет с трудом поборол искушение обвинить его в том, что он гордится своей наготой.

— Правда. Так что давайте купайтесь, если хотите, но поторопитесь. Не стоит заставлять его величество ждать. Сегодня вечером он устраивает праздничный ужин специально в честь вашего прибытия.

И снова кузены обменялись удивленными, восхищенными взглядами.

— Мы быстро, — сказал Виллем, уже освободившись от кольчуги и с помощью слуги снимая тунику. — Каким образом ты сумел заставить правителя Священной Римской империи желать общества обедневшего рыцаря из нелояльного к нему уголка королевства?

Жуглет пожал плечами.

— Я упомянул о тебе мимоходом, и сама идея твоего существования привела его в восторг. Я не заслуживаю благодарности. Это чистая случайность, что твое имя вообще всплыло в разговоре.

— Потрясающе! — воскликнул Эрик.

Виллем снял рубашку, отдал ее слуге и сказал:

— Эрик, он лжет.

— А-а… — протянул тот, мгновенно растеряв свой безудержный восторг.

Виллем перевел взгляд на Жуглета, ожидая более правдивого объяснения.

— Ответ скрыт в самом вопросе, друг мой, — сказал тот. — Именно потому, что Бургундия нелояльна и правит в ней болван, не заслуживающий доверия, Конраду при его дворе требуются преданные бургундцы, хорошо владеющие оружием. В особенности обедневшие, чье положение он может заметно улучшить. К счастью для него, ты такой и есть.

Виллем благодарно улыбнулся.