В этот раз отец Василий добирался домой невообразимо долго, минут сорок. С ним приветливо здоровались, спрашивали, как дела, и он что-то отвечал и шел дальше, изредка останавливаясь, чтобы передохнуть.

«Они точно инструмент не дезинфицировали!» – с неприязнью подумал он о Тихоне и Пекаре, хотя осуждать их было как бы и не за что. Ведь никто его живым отпускать не собирался.

Солнце уже совсем опустилось в желтое марево за сопкой, и наступили сумерки. Но решающие пятьсот метров до дома он преодолел с колоссальным трудом, мечтая лишь о том, как ляжет в постель, вожмется в теплое, мягкое тело любимой супруги и уснет. И последней его мыслью перед тем, как он увидел свой показавшийся из-за штабеля досок двор, было: «Зря я в больницу лечь не согласился… Как бы мне теперь на неделю не свалиться!»

Отец Василий прошел еще несколько метров и остолбенел: во дворе, прямо за цистерной с водой, стояли два джипа. Он взмок так, что подрясник прилип к спине.

В любой другой день он бы только обрадовался. Это могли приехать и глава администрации района, и кто-нибудь из депутатов, но сегодня с джипами у него ассоциировались только бегство, предательство, боль и безбожие.

Священник стремительно метнулся к цистерне, присел и прислушался.

– Муха, глянь здесь, – тихо распорядился властный, глуховатый голос.

«Ольга!!!» – еще сильнее взмок отец Василий.

Он выглянул из-за цистерны, отметил взглядом троих человек у штабеля досок, быстро переместился к джипу, присел у колеса, снова выглянул, отметил еще двоих, нырнувших в баньку, переместился к стопке шифера, убедился, что никто в его сторону не смотрит, и нырнул в окошко цокольного этажа.

Он упал прямо на тюки со стекловатой, спрыгнул на пол и помчался вверх по лестнице, на кухню.

«Ольга! – стучало в его голове. – Лишь бы они еще не заметили Ольгу!»

Кухня была пуста.

Он кинулся в гостиную – пусто!

Он пробежал к сушилке, ворвался в спальню – пусто!!

Он кинулся в зал – пусто!!!

Это могло означать что угодно. Что Ольги просто нет дома, хотя куда она пойдет, зная, что вот-вот он вернется из храма?! Ольга могла заглянуть в курятник… и – самое страшное – Ольга могла уже оказаться у них в руках.

«Спокойно! – приказал он себе. – Сначала телефон!»

Он кинулся к телефону, схватил трубку, но гудков не было – трубка молчала.

«Обрезали», – обреченно кивнул он головой, опять пожалев, что сэкономил и не взял сразу сотовый, как это делают все нормальные священники.

«Значит, на задний двор!» – решил он и еще раз выглянул в окно, чтобы еще раз убедиться, что Ольгу никто из бандитов не схватил.

– Что там, Муха? – вполголоса поинтересовался чей-то голос.

– Пусто, – так же тихо ответил Муха.

– Вот сука! – тихо ругнулся кто-то. – Ищите. Баба должна быть здесь.

– Может, к соседям переметнулась? – предположил кто-то.

– Каким на хрен соседям? Здесь вокруг одни стройки… Хотя, ладно… иди проверь.

Отец Василий последний раз оглядел двор и вдруг увидел Ольгу! Она стояла, прижавшись к стене летней кухни, и безотрывно смотрела в его сторону. Она его видела!

Отец Василий показал ей в сторону забора. Мол, уходи! Но она или не поняла, или не разглядела. В наступивших сумерках отличить черную материю рукава от окружающей тьмы было почти невозможно.

Отец Василий снова махнул, но и на этот раз безрезультатно. Ольга напряженно всматривалась в темноту окна, она определенно видела только его лицо.

Отец Василий тревожно оглядел двор. Незваные гости Ольгу пока не видели, но могли наткнуться на нее в любой момент!

И тогда она закричала:

– Батюшка, бегите!!!

«Гости» остолбенели, но уже в следующий миг кинулись на голос. Ольга вскочила на крыльцо летней кухни, юркнула в приоткрытую дверь и закрылась изнутри.

«Дура-баба!» – ругнулся отец Василий. Ольга не понимала, что стены теперь не защита.

Он страшно закричал и, отвлекая внимание на себя, черной крылатой тенью выпрыгнул в окно и побежал вдоль стены к машинам.

«Сколько их может быть? – прикидывал он на ходу. – В джип помещается человек пять, машин здесь две… Пятерых я видел… человек восемь-десять запросто…»

За углом дома на него кинулись те двое, что ходили проверять баньку. Отец Василий мягко поднырнул под руку одного, перехватил его за кисть и повел руку на излом. На него тут же обрушился и второй, но священник провел подсечку и, не дожидаясь, когда тот рухнет носом в утоптанный грунт, довел прием до конца.

Локтевой сустав хрустнул оглушительно громко; отец Василий уже и забыл, как это бывает. Парень икнул и отключился.

Сзади пахнуло ветром, и отец Василий пригнулся и, по-волчьи развернувшись всем телом, провел блок и уже в следующий миг вывернул нападавшему плечо.

Этот оказался покрепче, он заорал так, что, казалось, посыплются листья с деревьев. Отец Василий сдернул с его плеча короткий милицейский «АКС», вытащил из-за пояса еще один ствол и, подхватив парня под мышки, потащил во двор.

– Всем стоять! – заорал он. – Кто дернется, порешу!!!

В кромешной тьме двора метались какие-то тени, но не стрелял никто.

«Господи, Олюшка! Давай через окно! – молил он. – Додумайся, родная!!!»

Возле джипа он заметил притаившуюся тень, подвел свое живое, орущее от боли «прикрытие» почти вплотную и провел быстрый и точный удар туда, где должно было находиться лицо. Противник всхрипнул и повалился на землю.

«Почему никто не стреляет?! – не понимал священник. – Что вообще, вашу мать, происходит?!»

Он прошел вдоль штабеля досок почти через весь двор, когда услышал первый выстрел.

– Поп! – услышал он. – Стой, где стоишь!

– А то что будет?! – поинтересовался он, прикрыв рот своего беспрестанно ревущего живого прикрытия ладонью.

– Попадья-то у нас.

«Что за черт! – простонал отец Василий. – Сколько можно?!»

– Что тебе надо?! – крикнул он и продвинулся на полшага вперед.

– Тебя!

– Зачем?! – он продвинулся еще. Движение двух темных силуэтов во всей этой тьме и неразберихе заметить было сложно.

– А ты не знаешь?! – издевательски вопросил голос.

– Нет! – честно признался отец Василий и продвинулся еще на шаг.

– Стой, где стоишь, я сказал! – предупредил голос. – Или ты хочешь, чтобы я твоей бабой занялся?!

– Ты сказал, что я тебе нужен! – напомнил священник и продвинулся еще на четверть шага. – Я хочу знать, зачем!

– Не втирай мне, поп! – предупредил голос. – Я вижу, ты боец, но мозгов у тебя нет.