заголосила она. — На минуту в туалет ушла, а он уже здесь. Время двенадцатый час, решил посмотреть, жива ли мамочка.

— Двенадцатый? Ого! Сейчас встану.

Они ушли, а я повернулась на живот и уткнулась носом в подушку.

Ничего себе сон! Думала о нем, думала — и вот пожалуйста. Так ясно и отчетливо, как будто все происходило наяву. Нет, еще похлеще, чем в реальности. Просто хард-порно. Вспомнив парочку наиболее ярких и жарких эпизодов сна, я заскулила от смущения и… от удовольствия. Но еще больше — от досады, что этого не случится в действительности.

Потому что этого не будет.

Сон с предельной ясностью дал понять, что произойдет, если Виктор хоть раз приблизится ко мне на расстояние меньшее, чем требуется для деловых контактов. Остановиться я уже не смогу. В итоге он добьется своего — получит и Мохнолапую, и ее гостиницы. А сама Мохнолапая потом будет сидеть в уголке и сосать… лапу.

Ну уж нет. Никакой заеб…ческий секс не стоит дела, которое вырастила с нуля, как морковку. О котором мечтала с детства, которому отдала восемь лет жизни. Да я себе не представляла этой самой жизни без гостиниц. Продать — пусть и за хорошие деньги и начать все сначала? Ни за что! А им, без сомнения, нужно именно это. И Эгерса я сейчас ненавидела гораздо сильнее, чем когда-то любила. Вовсе не за то, что променял нас с Бобром на секретутку, а вот за это — за ситуацию, в которой оказалась поставленной раком.

Так что, Виктор Петрович Миронов, держитесь от меня подальше. А я постараюсь держаться подальше от вас.

Ночная гроза, короткая и хилая, облегчения не принесла. Парило по-прежнему. Трава еще не просохла, поэтому я наконец сделала то, что собиралась сделать с первого дня. Взяла у соседки слева триммер, надела очки, медицинскую маску и полтора часа косила, распевая во весь голос:

— А нам все равно, а нам все равно! Мы волшебную косим трын-траву.

Но как только немного полегчало, раздался звонок. Системщик Андрей интересовался, не собираюсь ли я искать новую секретаршу, потому что его задрало сидеть в офисе в одиночестве и отвечать на звонки.

— А еще вас домогалась баба Нюра. Что-то по сделке. Говорит, не дозвониться.

Бабой Нюрой мы звали юриста Анну Григорьевну. На дисплее действительно висел значок пропущенного звонка. А там-то что еще?

Озадачив Андрея дать объявление на хедхантерские порталы, я перезвонила бабе Нюре и долго выслушивала ее зудеж по поводу того, что надо все переделывать, а она одна не может.

— Хорошо, завтра приеду, — пообещала я, отключилась и поняла, что сейчас точно сдохну.

— Купаца! — заныл Бобер, раскидывая ногами скошенную траву.

Обреченно вздохнув, я позвонила Тамаре и выяснила, что та тоже уехала с Женькой в город. Махнула на все рукой, собрала сумку, и, прихватив Корвина, мы отправились на озеро. Побултыхались на мелководье все втроем, выбрались на берег. Чертов пес, отряхиваясь, поднял тучу брызг, Бобер довольно завизжал, я поймала его в полотенце, и в этот момент из-за спины прилетело:

— Рита!

— Какого хрена? — поинтересовалась я сквозь зубы, даже не повернувшись.

— Папа! — завизжал Бобер, вырываясь из-под полотенца.

— Ну ты же сама говорила, чтобы я приехал, если хочу с ребенком повидаться, — Эрик подхватил его на руки. — Наташа сказала, вы ушли купаться, объяснила, как найти.

— Мог бы и подождать.

— Не мог. Тороплюсь.

Очень хотелось ответить, что если уж поблядушка Светочка сидела в засаде шесть лет, потерпит и еще пару часиков. Но не стала. Это только кажется, что дети ничего не понимают. Может, и не понимают, но откладывают про запас. На потом.

Я стояла спиной к солнцу, щедро бросавшему лучи на его лицо. Очки Эрик снял и повесил на ворот рубашки, поэтому я прекрасно увидела, как заблестели его глаза. И как дернулся кадык, когда сглотнул слюну. Уж мне ли было не знать этот взгляд — облизывающий с ног до головы. Еще не так давно заводило в момент, а сейчас стало противно до ужаса.

Опустив на землю, он замотал Бобра в полотенце и сделал шаг ко мне. Положил руку на плечо, при этом якобы случайно скользнув по груди.

— Руки убери, — процедила я.

— Ритуль…

— Тебе есть кого лапать, — я дернула плечом и отошла подальше.

— Ну что ты выдумываешь? — очень ненатурально возмутился Эрик.

— Кстати, она уволилась. По собственному. Хотя ты наверняка знаешь. Выходит, у нее совести больше, чем у тебя. Если, конечно, тут можно говорить о совести.

— Рита, послушай…

— Вечер добрый!

Я перевела взгляд за спину Эрика и почувствовала, как подгибаются колени. Он тоже обернулся и поинтересовался, не слишком вежливо:

— А вы тут откуда взялись?

— Дача у меня здесь, Эрик Карлович, — ответил Виктор, глядя на него в упор. — К друзьям вот иду, — и добавил, покосившись в мою сторону: — К Тимаевым.

Я хотела сказать, что они в городе, но прикусила язык. Выглядел он предельно взбешенным, и у меня сладко ёкнуло внутри. Наверно, не отказалась бы, чтобы они с Эриком маленько подрались. Не будь тут Бобра, конечно.

Впрочем, я сразу же себя одернула. К Тимаевым? Черта с два. Наверняка решил добиться своего не мытьем, так катаньем. Приехал, зашел, не застал. Вот Наташа повеселилась, когда отправила его на озеро следом за Эриком.

Перед глазами промелькнул флеш из сна, бросило сначала в жар, потом в холод.

— Раз приехал к сыну, — повернулась я к Эрику, — переодень его и можешь с ним погулять.

А Виктору бросила, быстро натянув сарафан на мокрый купальник:

— Привет Тимаевым.

И почесала к дому рысью. Корвин сначала растерялся, поскольку как пастушья собака считал своей обязанностью находиться рядом с Бобром. Но привычка быть «маминым мальчиком» взяла вверх, и он догнал меня. К счастью, его примеру никто не последовал.

— Нашли? — с улыбочкой поинтересовалась Наташа. — Оба?

— Нашли, — мрачно буркнула я и шмыгнула мимо нее к себе. Так, словно за мной гнались.

Переодевшись, подумала и полезла на чердак, забитый оставшимся от прежнего хозяина хламом. Надо было выбросить, но когда еще руки дойдут. Окно моей комнаты хоть и выходило в сторону озера, но тропу закрывали деревья. А вот на чердаке было что-то вроде полукруглого эркера, и оттуда как раз открывался вид и на берег, и на соседский участок. Лучше наблюдательного пункта не придумаешь.

В носу свербило от пыли, с потолка свисали клочья паутины. Распихивая какие-то коробки и сломанные стулья, я подобралась к окну.

Бинокль бы! Эрика с Бобром я так и не разглядела, а