– Ты чего?

– Бог есть?

Реакция Анатолия Николаевича была соответствующей: весь его вид источал укоризну. Друг не успокоился:

– Толян, ты зря. Пойми, не все так просто. Бог для коммунистической идеи не помеха… – Сергей помрачнел и выглядел виноватым. – Понимаешь, какое дело… Видение мне было. Понимаешь, два раза такое уже случилось. Снится бабушка-покойница. Говорит, мол, пришла проведать. Сидим, говорим, что и как, тут она просит: дедушку позови. Скажу ему, что пора. Я позвал. То, что она умерла, как-то не подумал. Потом, когда проснулся, конечно же мысль: она умерла! А когда говорил с ней, тогда не подумал. Ну вот, проходит месяца три, дедушка умирает. Сердце у него сдало. Два года спустя опять она является. И все то же самое. Просит соседа позвать. Сосед Виктор Семенович, хороший мужик был, душевный. Что попросишь, никогда не откажет. Правда, пил. Но драк не устраивал. Все культурненько. В общем, просит позвать его. Я зову. А где-то через три месяца… сосед умирает. Рак печени. Как его… цирроз. Ну вот…

Сергей смущенно замолчал.

– При чем тут Бог? – мрачно поинтересовался Анатолий Николаевич.

Сергей вздохнул, протяжно, устало.

– Ну… может это сигнал… из загробного мира. Как его… астрального. Он может существовать. Это никак не мешает требованию построения коммунистического общества. Между прочим, в КПРФ к религии сейчас тоже относятся нормально. Зюганов про это говорил. Мол, уважать надо.

– Зачем ты сейчас об этом вспомнил?! – Кузьмин уже терял терпение.

Сергей отвел глаза.

– Бабушка опять приснилась…

– И что?

– Тебя просила позвать.

Анатолию Николаевичу эти слова не понравились. Нехорошие были слова. Но он посмотрел на друга снисходительно. Во-первых, ни к чему реагировать на явную глупость. А во-вторых, ему захотелось развеять антинаучные взгляды Сергея.

– Ты уверен, что беседы с бабушкой приснились тебе до, а не после того… как это произошло? Ну, раньше, в тех двух случаях. Ты уверен?

Сергей окончательно смутился.

– В общем-то… могло быть и так… как ты говоришь… А могло быть совпадение… Могло…

– Могло, – уверенно подвел итог Анатолий Николаевич и завершил дискуссию словами. – Давай работать.

Едва Кузьмин разложил на столе нужные бумаги, в помещение влетела с радостным видом Валентина. Ее глаза отыскали Анатолия Николаевича.

– Про тебя напечатали. – Она махала газетой. – Вот, смотри. – Газета легла на стол, раскрыла страницы. – Здесь. «Отлучение от КПРФ».

Глаза побежали по строчкам. «Кузьмин… исключили… позиция партии… КПРФ чистит свои ряды накануне выборов».

– А где про то, что не пригласили на заседание? – возмутился Анатолий Николаевич. – Где?! Я же ей говорил! Я говорил.

– Не расстраивайся, – с детской непосредственностью попросила Валентина. – Главное, напечатали.

– Ты как этот… – Он запнулся. – Как один мой знакомый. Он тоже утверждает: главное, чтобы напечатали, а что – неважно. По-моему, как раз важно. Человека исключили в нарушение демократии. Разве это неважно?

– Главное, напечатали про то, что исключили.

Анатолий Николаевич промолчал с хмурым видом. Публикация расстроила его.

В полдень он сел в машину. Сначала произошло перемещение к зданию администрации. Следовало подать заявление по поводу псевдонима. Стоящий за дверью милиционер смотрел с обычной подозрительностью, но уже ничего не дрогнуло внутри Анатолия Николаевича. Ровным шагом он пересек вестибюль, придавил подошвами ступени лестницы. На нужном этаже за нужной дверью он вручил сушеной женщине листок, зафиксировавший нужные слова. Теперь можно было ехать в типографию.

Глядя вперед сквозь грязное стекло, он вспомнил о том, что сказал ему Сергей. Что, если все правда? Есть Бог и есть загробный астральный мир. Хорошо, пусть все это есть. Но зачем такие сны? Зачем бабка, которая просит позвать… Он, Анатолий Николаевич Кузьмин, плохого никому не делает. Не крадет, не убивает. Наоборот, хочет, чтобы всем жилось хорошо. Чтобы наступила эра всеобщего равенства, справедливости. Разве это грех? И тут он подумал: «А если не совпадение? Если на самом деле предсказание? Три месяца?.. Да ну, к черту. Верить в такое. Полная глупость».

– Почему стекло грязное? – сухо спросил он.

– Вода кончилась в омывателе, – беззаботно прозвучало в ответ.

– Залить сложно?

– Забыл. Вы не беспокойтесь, мне все видно.

«А я хочу смотреть в чистое стекло», – недовольно подумал Анатолий Николаевич, но вслух не сказал.

Пачки с листовками не влезли в машину. Пришлось возвращаться, повторять ездку. В темном углу штаба выросла гора.

– Звонили, – с гордостью сообщила Валентина. – Спрашивали, чем помочь. Я записала телефон.

– Молодец, – дежурно похвалил Анатолий Николаевич. Ему хотелось чего-то иного, яркого. Он почувствовал, что ему надоели предвыборные дела. – Что, если нам выпить?

Мысль нашла отклик. Получив некоторую сумму, Сергей и Валентина отправились в магазин. Закупки были произведены. Стол, очищенный от бумаг, принял бутылки, закуску.

Команда заняла места. Отсутствовал только Николаша. И слава Богу. Нечего ему приобщаться к таким мероприятиям. Пластмассовые стаканы глотнули прозрачной жидкости. Все смотрели на Анатолия Николаевича. Следовало что-то сказать. Он поднялся.

– За победу. – Вспомнив известный фильм про советского разведчика, он сделал уточнение. – За нашу победу.

Пластиковые стаканы сошлись без всякого звука и тотчас отдали содержимое глоткам державших их людей. Физиономии подтвердили наличие спирта в употребленной жидкости. Настало время закуски.

Пили за всякое: за процветание России, за светлое будущее, за прекрасных дам и конкретно за Валентину как лучшую их представительницу, за удачу, здоровье, хорошую зарплату, любовь, дружбу и многое другое. Тостов оказалось больше, чем жидкости, необходимой для их произнесения. Пришлось Егору еще раз посетить магазин…

Утро получилось тяжелым. Анатолий Николаевич не мог вспомнить, как оказался дома. Сунул руку под матрас – деньги были на месте. Прилагая особые усилия, перевел себя в стоячее положение.

– Ты вчера был хорош, – прозвучал голос Николаши.

– Так получилось…

Он проследовал в кухню, где долго поглощал воду из-под крана. За тем его и застала бывшая жена.

– Какой пример ты показываешь ребенку?

– Ты про то, что я пошел на выборы?

– Нет! Я про твоё пьянство.

Анатолий Николаевич вздохнул с виноватым видом. Что он мог сказать? Ни-че-го. Выход был один – ретироваться в туалет.