«Взять, чтобы повесить в кабинете? – размышлял он. – А что, они там будут неплохо смотреться. Рядом с книжными шкафами».

– Как идет торговля, – живо поинтересовался он. – Неужели здесь много покупателей картин?

– Покупателей немного. Но удается некоторое количество продавать. Бизнесмены берут. Для дома, для офиса. Официальные организации. Недавно городская дума приобрела три картины. Так что свожу концы с концами.

– Эти две кто написал?

– Наш местный художник. Наталья Елинская.

– Неплохо. Очень даже неплохо.

– Разделяю ваше мнение.

– Знаете что, придержите их. Обе. Хочу примериться. Может быть, возьму.

– Хорошо, придержим.

– А с чего это вы, предприниматель, занялись благотворительностью?

Она задумалась, потом глянула на него с тихой, светлой улыбкой.

– Конечно, хлопот с галереей хватает. Но… – Она как-то по-детски пожала плечами. – Надо же делать что-то доброе. Вот мы и создали благотворительный фонд. Я и еще несколько предпринимательниц.

Она ему нравилась. Хотя он не обращал внимания на женщин старше тридцати. «Не замужем, – заключил он. – Хотя и ухоженная. Следит за собой».

Ему захотелось овладеть этой женщиной. Он знал, что постарается сделать это. И добьется своего. Но в данном случае нельзя было действовать наскоком.

В штабе Григория ждали многие дела. Просматривая бумаги, он вновь и вновь звонил в Москву, в Государственную Думу. Ответы были уклончивые.

«Что они там крутят? – раздраженно спрашивал он себя. – Почему не дают четкого ответа? Похоже, кто-то вмешался. Надо лететь. Срочно».

Он вышел в приемную.

– Оля, закажи билет в Москву. На последний рейс.

Утром он появился Думе. Нужный кабинет поглотил его. Нужный человек был на месте.

– Что-то изменилось? – набросился на него Григорий. – Ты прямо скажи. Изменилось?

– Нет.

– А чего прячешься от меня?

– Не прячусь. Дел много.

– Что, Демина пропихивают?

– Давно пытаются. Но я держусь. Я-то держусь.

– Кто гадит?

– Есть такой человек. Не в нашей фракции. Думаю, ты знаешь его. Проблему надо решать не здесь, не в этом здании.

– На Старой?

– Там.

Григорий оперативно перебрался на Старую площадь. Потребовалось полчаса, чтобы дождаться, когда покинут кабинет другие ходоки. Состоялось его появление. Владелец кабинета был удивлен.

– Какими судьбами?

– Да вот, прилетел. Захотелось показать тебе данные последнего опроса. – Григорий положил на стол несколько листков. – Можешь убедиться, Квасов лидирует. Мельниченко второй с небольшим отрывом. Остальные – в жопе. Как видишь, Демин шансов не имеет.

– Еще два месяца впереди.

– Кроме того, у нас договоренность с «Единой Россией».

– А у нас важное голосование в Думе. И надо всем угодить.

– Фактически ты помогаешь Квасову. Представляешь, что скажут наверху, когда узнают, по какой причине в этом округе победил коммунист? Ноутбук хорошо работает? – напомнил он про весьма дорогой подарок, полученный хозяином кабинета месяц назад.

Его собеседник помрачнел, нахмурился.

– Нечего на меня давить… Потерпи до конца недели. Пусть пройдет голосование. Потом отыграем назад.

Это устраивало Григория. Такими словами он был доволен.

– Пообедаем в каком-нибудь приличном ресторане?

– Старик, не могу. Нет времени. Через сорок минут совещание у президента. Мне докладывать. Надо еще бумаги посмотреть.

Бог с ним. А вот Григорий нашел время для благого дела, отправился в ресторан, расположенный поблизости – хотелось отвести душу.

Качество блюд радовало. Здесь знали толк в горячих закусках, прекрасно готовили первые блюда, а уж вторые – тем более. Интерьер ублажал глаз. Выучка персонала радовала. Маленький праздник состоялся.

После этого он заскочил к родителям.

– Ты в Москве? – удивилась мать.

– Прилетел на день. – Он поставил на пол пакет с купленными по пути фруктами. – Надо было решить одну проблему.

– Решил?

– Разумеется, – довольно проговорил он.

Она глянула на него с тревогой.

– Ты здоров?

– Да. Как ты себя чувствуешь?

– Нормально. Давление не скачет.

– Как папа?

– Тоже нормально. Папа на работе. К семи будет. Дождешься его?

– Не смогу.

– А как твои дела?

– Работаю. Всё хорошо.

– Денег хватает?

– Хватает. – Он усмехнулся. – Если вам нужно, я дам.

– Не надо, пока мы справляемся. Ты голоден?

– Нет. Недавно пообедал.

– Чаю хочешь?

– Давай. – Григорий понимал, что матери необходимо дать возможность хоть немного поухаживать за ним.

Он прошел в гостиную. В шкафах, где обычно демонстрируют свою красоту сервизы, тесными рядами стояли книги. Так было и раньше, когда Григорий жил с родителями.

На исходе советской власти к ним приехали родственники отца, бежавшие из Баку. В гостиной поселилось пять человек – сестра отца, ее муж, мать мужа, двое детей. В Азербайджане в ту пору убивали армян. Погромы начались в Сумгаите, прокатились по всей республике. Тысячи зверски убитых. Вырезали целыми семьями, не жалея стариков и детей. Евреи, которых в столице Азербайджана было много еще со времен Российской империи, не стали ждать, когда очередь дойдет до них. Взяли то, что можно было увезти с собой, остальное продали за бесценок. И кто куда. Полгода их гостиная оставалась общежитием, потом родственники уехали в США. Классический вариант – поселились в Нью-Йорке, на Брайтон бич. Устроились нормально. Борис Семенович, муж тетки сдавал экзамен для того, чтобы работать врачом. Бухгалтерские навыки сестре отца не понадобились – зарплаты врача хватало на вполне достойное существование. Но это произошло позже, а тогда, в восемьдесят девятом они заполнили гостиную, какие-то пуганные, неприкаянные, и Григорий впервые задумался над тем, почему разрушился тот порядок, который с двадцатых годов неплохо поддерживался советской властью, почему одни люди принялись убивать других, долгие годы живших рядом? Он размышлял о власти, о том, к чему приводят ошибки политиков, совершаемые по недомыслию. Наивен был. Теперь-το он не верил в благие намерения. Все делается только из желания получить собственную выгоду. Лишь это он видел вокруг. Какие ошибки? Во всем только расчет. И не более. Уступки – следствие нажима, а не доброй воли. Жизнь – жесткая штука.