— Я бы устроил, но, кроме меня и их самих, никто пока не знает правды. Да и тебе если скажу, то далеко не всю.

— Успокоили, а может, вообще говорить не будете? — предложила я, пряча нотки обиды в голосе.

— Почему? — удивился директор.

— Ну, у нас говорят: меньше знаешь — лучше спишь, — пробубнила я.

— Да? — Я кивнула. — Так вот почему ты так долго спала — знаний маловато, ну что же, будем исправлять.

— А может, не надо? — спохватилась я.

— Надо, дорогая. — И мне подарили такой оскал, что спина взмокла. — Надо… Но сначала план!

— У меня идей нет, — выпалила я и, сложив ручки на коленочках, захлопала ресничками.

— Это понятно, от тебя пока идей и не жду. Я сам подкину тебе направление, а уже ты действуй по обстоятельствам. Итак, начнем с того, что выпустим голодных девушек на частичную волю.

— Это как? — нахмурилась я.

— Включи фантазию, пусть выходят, но ненадолго и только в боевой ипостаси, — постукивая ноготками по столу, пустился в перечисления мужчина.

— Хм, то есть я и десять монстроподобных фурий? — уточнила, внутренне содрогаясь.

— Да, — усмехнулся директор.

— Жесть.

Я резко выдохнула, покрутив головой, встала и двинулась к столику с графином. Если это только начало, то о финальной сцене думать не хочу. Понюхав жидкость, вопросительно уставилась на Алекса.

— Смотри-ка, учишься, — усмехнулся асур.

— Ага, дрессированная собачка, — брякнула первое, что пришло на ум.

— Не бойся — вода.

Я плеснула жидкость в стакан и вернулась в кресло. Стакан тут же запотел, намекая на то, что жидкость холоднее воздуха. Медленно протирая стенки стакана и возвращая ему прозрачность, спросила:

— И что я буду делать с десятью монстрами? Мне что, поводок на них надеть?

— Боюсь, не удержишь, — подмигнул Алекс. — Думаю, стоит проводить их на тренировку и устроить пару совместных спаррингов. Так как тех, с кем они потом будут учиться в одном потоке, сейчас в Академии нет, то пусть полюбуются на старших. Расписание уточни у Грома.

— И Эльвира безропотно их отпустит? — все еще не теряла надежды я.

— Но она же пообещала тебе поддержку, вот и воспользуйся этим. Пусть девочки посмотрят на мальчиков. Ребята должны быть в боевом виде, никаких человекоподобных образов. Понятно? — Я кивнула. — А дальше выводи их по одной, но уже в полном бабском обличье… Ну, я думаю, ты меня поняла.

— Ага, — озадаченно кивнула головой.

— Так, с этими все. — Излишне радостно хлопнул в ладоши Алекс.

— А чего мы добиваемся? — Меня с самого начала мучил этот вопрос.

— Хочу расшевелить и тех и других. Пусть придумают, как обходить запреты и встречаться на стороне. Пусть влюбляются, пусть крутят романы, а мы будет умело их прекращать. — В глазах директора сверкал нескрываемый азарт.

— Жестоко, — обронила я.

— Ничуть. — Алекс едва заметно пожал плечами. — Так, не отвлекай меня. Меньше чем через месяц вернется самый скандальный отряд, к этому моменту все красотки должны быть пристроены, и вот тогда мы запустим оголодавших парней.

— Мне уже страшно, — зловеще прошептала я.

— Рано, — оскалился директор. — Как только дележ закончится, мы будем пускать байки то про одного племянника, то про другого. Рит, запомни, от наследников держись подальше, с ними такие игры не пройдут.

— Я бы держалась, если бы знала, кто они, — рассеянно произнесла я.

— Узнаешь, — сказал Алекс, прикрывая вспыхнувшие алым глаза. — Поверь, со своим даром узнаешь. Вот только поклянись держать язык за зубами.

— Клянусь, — брякнула я, тут же перед взором вспыхнул яркий кружочек и мгновенно впитался в мой кулон.

— Поосторожнее с клятвами в нашем мире. Тут это не просто слова, поняла? — директор улыбался, как сытый кот.

— Ага, — ошарашенно отозвалась я.

— А раз так — вперед. Если буду нужен, сожми кулон в руке и мысленно позови. Попробуй.

Я сжала бусину и мысленно крикнула.

«Не ори так, я оглохнуть могу».

— Простите, — пролепетала и только потом поняла, что Алекс говорил не вслух, а в моей голове. — Ого, круто.

«Не говори вслух, проговаривай слова мысленно», — раздался голос внутри.

«Обалдеть, — подумала я, и в ответ пришел легкий, почти воздушный смех, посмотрев на Алекса, я поняла, что он улыбается. — А как это выключить?»

«Отпусти кулон», — донесся приказ.

Я тут же выполнила указание, и в голове образовалась пустота, будто вакуум.

— Ой! — вырвалось у меня.

— Вот тебе и ой, — прокомментировал директор. — Так, тебе пора на тренировку.

— Я есть хочу, — вякнула и прикрыла рот ладошкой.

— А не надо было завтрак просыпать. Дуй в столовую, там уже начали давать обед, — гаркнул директор.

Подпрыгнув будто ошпаренная и крикнув: «До свидания», я помчалась к еде.

Ничего так не стимулирует человека, как голод. По коридору неслась так, что только пятки сверкали, желудок не просто урчал, он вопил о том, что в него хоть иногда надо закидывать еду.

— Черт! — взвыла я, потирая ушибленный нос, так как на очередном повороте впечаталась во что-то крайне твердое, на поверку оказавшееся асуром мужского пола.

— Ушиблись, гера Маргарита?

Я подняла влажный взгляд на стоявшего и обнимающего меня Аркена.

— Руки убери, — проворчала я.

Убрал. Попыталась обойти асура, но он будто специально делал шаг одновременно со мной и в ту же сторону. Мы словно танец танцевали.

— Пройти дай. Простите, дайте, — поправилась я, сообразив, что передо мной отпрыск богатой семьи.

— Уже доложили, — огорчился парень. — А я надеялся, что ваше отношение ко мне останется настоящим, без мишуры родства. Вы же человек, вам же нет дела до дрязг во власти.

— Нет, до ваших проблем с властью мне дела нет. А вот отношение? Аркен, мне все равно, племянник ты Повелителя, или сын, или вообще обычный безродный. Я голодная, очень. А когда я голодная, я злая и несдержанная.

— Простите. — Он тут же шагнул в сторону, пропуская звереющую меня.

— Бог простит, — буркнула я самую частую присказку нашего универа и продолжила путь, то есть помчалась к распахнутым дверям столовой.

О том, что для преподавателя выглядела слишком непредсказуемо, я подумала лишь тогда, когда большая часть обеда отяжелила мой желудок, а организм в отместку порывался уползти в сон прямо на столе.

— Маргоша, девочка моя, а я тебя ищу, — раздался до боли знакомый, но сейчас нежеланный голос Грома.