— Эй, ты! А быстрее можешь? Видимо, нет…

После сумасшедшей поездки в автомобиле Анжеле не хватало ощущения скорости. Она то и дело трогала лошадь пятками, но та не реагировала. Луиза сонно мотала головой и иногда фыркала. Не выдержав, Анжела наклонилась к самому ее уху и зашипела:

— Ты старая никому не нужная кляча! И ни на что уже не годишься! Стыд тебе и позор!

Луиза дернула ушами и вдруг встала на дыбы. Анжела завизжала, сползла с седла и обхватила шею лошади. Испугавшись громкого крика, животное сорвалось с места и понеслось прямо к барьерам, через которые решались прыгать только очень опытные наездники.

— Помогите! — еще громче заорала Анжела, прижимаясь к мускулистой спине Луизы.

На ипподроме начался переполох. Насмерть перепуганный грум со всех ног кинулся в ту сторону, куда ускакала Луиза, не ходившая даже рысью уже несколько лет.

Анжела зажмурилась, но заставила себя открыть глаза, чтобы видеть, что происходит. Высокие деревянные барьеры приближались. Еще несколько секунд — и Луиза попытается перепрыгнуть один из них. Анжела уже представила себя, как минимум, со сломанной ногой и, как максимум, со свернутой шеей.

Вот так закончилась бесславная жизнь Анжелы Макаллистер, успела мелькнуть в ее сознании мысль, когда вдруг Луиза остановилась как вкопанная.

Анжела перелетела через ее голову и распласталась на земле. Раздались крики, свист и топот копыт. Рядом с распростертым телом молодой женщины остановился гнедой жеребец, с которого спрыгнул Шейн.

— Боже мой, милая, ты жива?! — В его голосе звучала настоящая паника.

Анжела, почему-то не потерявшая сознание, взглянула на него и увидела бледное испуганное лицо.

— Жива… кажется, — прошептала она.

Вокруг нее вдруг засуетились люди, оттеснившие, к ее неудовольствию, Шейна. Подбежали грум, два врача, директор ипподрома… Анжела почувствовала себя настоящей звездой, которой достается внимание всех людей в радиусе пятидесяти метров.

— Не двигайтесь! — приказал один из врачей. — У вас может быть сломан позвоночник.

Только теперь Анжела вдруг осознала, что, упав с лошади, она могла сильно покалечиться. Стоило ей понять это, как тут же сильно заныли левая рука и лодыжка правой ноги, запульсировало в висках, заболела поясница.

Что же теперь будет? — чуть не плача спросила себя Анжела. Я останусь калекой на всю жизнь? Шейн на мне никогда не женится, я не сумею дописать сценарий и не смогу доказать, что способна руководить отделом!

— Анжела, все будет хорошо, — услышала она голос Шейна. Я рядом.

Она хотела приподнять голову, но вдруг в глазах потемнело. Цепляясь за белый рукав халата врача, Анжела попыталась сказать, что ее сильно тошнит, но не успела, потому что потеряла сознание. Последнее, что она помнила, — сильные, нежные руки Шейна, обнимающего ее.

— Ну и напугала же ты меня!

Анжела моргнула, на секунду открыла глаза, но тут же зажмурилась: ее ослепил яркий белый свет.

Интересно, я уже в раю? — подумала она. Если да, то почему у меня болит все тело? И откуда здесь Шейн?

— У меня сердце остановилось, когда я увидел, что твоя лошадь несется галопом.

Нет, все-таки я жива, решила Анжела и снова попыталась разлепить веки. Свет больше не бил в глаза, потому что Шейн навис прямо над ней. Он с тревогой вглядывался в ее лицо.

— Директор ипподрома приносит тебе свои глубочайшие извинения. Но я могу тебе пообещать, что извинениями он не отделается.

— Он не виноват, — прохрипела Анжела.

— А кто виноват? Грум заверял меня, что эта старая кляча, на которую тебя посадили, давно разучилась бегать.

— Я ей нагрубила, вот она и обиделась.

Шейн испуганно отпрянул.

— Позову-ка я доктора.

— Нет, правда, — поспешила объяснить Анжела. — Я хотела, чтобы она пошла быстрее, но Луиза не поддавалась уговорам. И тогда я сказала, что она старуха. Ну кому, скажи на милость, это понравится?

Шейн тихо засмеялся.

— Ты ненормальная.

— Знаю. Скажи лучше, что со мной. — Она попыталась было повернуть голову, но обнаружила, что ее шею сковывает жесткий воротник.

— Ты потянула ногу, вывихнула кисть руки, ушибла крестец и заработала легкое сотрясение мозга.

— А с шеей что?

— Тебе на всякий случай надели эту штуку, боялись, что ты повредила шею. Не волнуйся, скоро придет врач и еще раз тебя осмотрит.

— Славно покатались.

Шейн перестал улыбаться, на его лице появилось выражение скорби.

— Прости меня. Это я тебя втянул в неприятности.

Анжела подняла здоровую руку и коснулась ладонью его щеки.

— Перестань корить себя. Не ты же заставил эту глупую лошадь скакать во весь опор.

Однако Шейн не унимался.

— Нужно было предпринять что-нибудь менее опасное. Сводить тебя в музей, например.

Она улыбнулась.

— Ненавижу музеи.

Он взял ее руку в свои ладони и поцеловал каждый пальчик. У Анжелы перехватило дыхание. Она даже на мгновение забыла о боли.

— Анжела… — прошептал Шейн, неотрывно глядя на нее.

— Да?

— Я знаю тебя так мало, но… Сегодня, когда ты упала с лошади, я вдруг испугался, что могу потерять тебя навсегда. И чуть было не лишился рассудка от страха. Ты нужна мне, милая.

Анжела облизала сухие губы.

— О, Шейн…

— Молчи, не говори ничего, — попросил он. — У тебя еще будет время осознать все, что я сказал. А пока отдохни, поспи немного, дорогая.

— Не хочу, — пробормотала она, закрывая, однако, глаза и чувствуя, что вот-вот провалится в сон.

— Я буду рядом, — донесся до нее успокаивающий голос Шейна. — Ничего не бойся.

Когда она очнулась снова, то кроме Шейна в палате был еще и врач. Заметив, что Анжела открыла глаза, доктор радостно потер руки.

— Добро пожаловать в наш безумный мир!

Шейн подошел к ней и с улыбкой взял ее за руку.

— Как ты себя чувствуешь?

— Голова болит, — пожаловалась она. — А в остальном все нормально.

Врач повернулся к Шейну:

— Простите, не знаю, в каких вы отношениях, но… Мне нужно ее осмотреть.

— Конечно, — смутился Шейн и шагнул к двери. — Я буду в коридоре. Принести тебе чего-нибудь, милая?

— Очень хочется пить. Если найдешь для меня стакан апельсинового сока, я буду самым счастливым человеком на этой планете.

Врач осматривал ее минут двадцать, после чего заявил, что серьезных повреждений нет и Анжела может уже вечером отправиться домой, если пообещает соблюдать постельный режим в течение полутора недель.