Я не верил, и Виолетта прекрасно об этом знала.

– Почему вы говорите неправду? – спросил я. – Вы его боитесь? Он вам угрожает?

– Ну что вы! – мягко возразила Виолетта, рассмеялась и похлопала меня ладонью по груди. – У вас богатое воображение! Ничего не было. Выбросьте это из головы!

Она взялась рукой за дверь, желая показать, что хочет закрыть ее перед моим носом, но я тотчас уперся в нее ногой.

– Я хочу узнать, какое пожелание написал Плосконос, – сказал я.

– Ха-ха, – с открытым возмущением произнесла Виолетта, словно я покушался на ее собственность. – А больше ничего вы не хотите узнать?

– Пока больше ничего.

– Не дам я вам его записку, – не терпящим возражений тоном сообщила Виолетта. – И вообще, я передам эти неоспоримые улики только в руки милиции.

– Я частный сыщик и веду расследование, – представился я.

– Не знаю никаких частных сыщиков! – невозмутимо ответила Виолетта и снова попыталась закрыть дверь. – Уберите ногу, не то я… не то я…

Она так и не придумала, что сделает, если я не уберу ногу.

– Виолетта, поймите меня! – попытался спокойно объяснить я. – Ради того, чтобы получить свою записку, Плосконос пошел на преступление. Вам просто повезло. По счастливой случайности, вы остались живы. Теперь вы понимаете, почему я должен прочитать, что он написал?

– Плосконос здесь совершенно ни при чем! – визгливым голосом заявила Виолетта. – Это был не он! И вообще, вы первый, кто ко мне ломится! Вы ведете себя как насильник! Немедленно уберите ногу!

Она сбила меня с толку. Такого необъяснимого и радикального поворота я никак не ожидал. Виолетта явно выгораживала Плосконоса. Давить на нее я не мог. Этот путь оказался тупиковым.

Я убрал ногу, и дверь тотчас захлопнулась. «Ладно, – подумал я. – Мы пойдем другим путем». Другой путь вел в торец коридора. Там, напротив кухни, находилась комната Плосконоса. Наверное, я был единственным обитателем особняка, который маялся в пустых коридорах, будто никак не мог найти себе пристанище. Все остальные наглухо заперлись в своих норах в ожидании того, что скверная история рассосется как-нибудь сама собой.

Плосконос оказался еще большим затворником, нежели Виолетта. Выяснив из-за двери, кто к нему стучится, он сначала предложил вести разговор через замочную скважину. Когда я пообещал, что для облегчения нашего общения вышибу дверь с петель, Плосконос заволновался:

– Хорошо, хорошо, я открою! Только, пожалуйста, отойди подальше от двери.

Мне пришлось выполнить его просьбу. Я встал посреди коридора. Плосконос осторожно приоткрыл дверь и высунул свою лысую голову. Убедившись, что я нахожусь на безопасном расстоянии, он проворно выскользнул в коридор и немедленно закрыл дверь за собой. Мне показалось, что изнутри кто-то тотчас заперся на замок.

– Это просто удача, – зашептал он, пригибая передо мной голову, словно слуга. – Я ведь не знал, что ты ведешь расследование… Я могу помочь… Конечно, если при этом будут учтены мои интересы…

– Что ты несешь? – не понял я. – Какие интересы?

– Давай поговорим об этом в более удобном месте, – зашептал Плосконос и посмотрел по сторонам.

– Пойдем к тебе, – предложил я, наверняка зная, что он откажется.

– Нет-нет! – категорически возразил Плосконос, выставив вперед ладони. – Только не там… У меня ужасно грязно и… и… там нас могут подслушать…

Он нес явную ахинею, и я не стал уточнять, как нас могут подслушать в закрытой комнате.

– Черт с тобой, пошли на кухню.

Дворник по-прежнему разгребал снег за окнами, и, зажги я свет, мы с Плосконосом светились бы, как на сцене Большого театра. Поэтому я снова предпочел общаться в темноте. Не позволяя ему первым начать разговор и тем самым отойти от темы, я сразу задал вопрос в лоб:

– Ты зачем к Виолетте врывался?

– Я? – зачем-то переспросил Плосконос и стукнул себя кулаком по груди. – Да ты что? С какой стати?

Он широко распахнул глаза, что делает всякий лжец, который хочет казаться правдивым, и начал хлопать длинными, как у ребенка, ресницами.

– Ты хотел стащить у нее свое пожелание.

– Да не хотел я… – запинаясь, проговорил он. – Да послушай… да я вовсе не собирался ничего тащить… Дай же мне сказать…

Самое интересное, что во время его запальчивой речи я не издал ни единого звука. Когда Плосконос, не встречая никакого сопротивления, замолчал, я заботливо поинтересовался:

– Все? Выдохся? А теперь говори правду.

– Не врывался я к ней, – упрямо повторил Плосконос.

Доказывать обратное я не стал. Это дело бесперспективное и неблагодарное. Как говорится, пострадавшая сторона заявление забрала, конфликт исчерпан. Я снова уперся в непрошибаемую стену.

– Я ведь все равно доберусь до твоей записки, – сказал я, но эта угроза больше напоминала махание руками после драки.

– Да нет там ничего интересного для тебя, ей богу! – заверил Плосконос и перекрестился. – Одни сентиментальные рассуждения: кем я был и кем буду, работая в фирме… – Он выдержал паузу и со значением произнес: – А вот то, что я хочу тебе сказать, факт серьезный. Как у нас в журналистике говорят: есть факты, а есть фактики…

– Короче! – перебил я.

Плосконос опять проявил небывалую стойкость.

– Короче я буду докладывать под протокол в милиции. А ты сыщик частный, работаешь за бабки. И свою фактуру я просто так отдавать не намерен.

– Что ж, – не мог не согласиться я. – Резон в твоих словах есть. И сколько ты хочешь за свой факт?

– Сто баксов.

– Не продешевил?

Плосконос не уловил иронии.

– С меня и этого хватит. Я человек не жадный.

– А если твой факт окажется мыльным пузырем?

– Да ты что, начальник?! – с напыщенным гневом воскликнул Плосконос и щелкнул ногтем по зубу. – Я за базар отвечаю. Век воли не видать.

– Где ты этого нахватался? – усмехнулся я, вынимая из кармана аванс вдовы. – На зоне вроде не был…

Плосконос несколько смутился и, возможно, покраснел, но в темноте я не слишком отчетливо видел его лицо. Я протянул ему стодолларовую купюру.

– Значит, так, – начал Плосконос, заталкивая деньги в самую глубину кармана. – Мы с Кикой курили на лестнице. Было что-то около девяти часов. Я докурил, на окурок поплевал, а выкинуть некуда. Кругом чистота, мрамор. И чисто машинально поднялся на пролет вверх, к мансарде. Дай, думаю, гляну, может, там какая-нибудь плевательница установлена.

Он прервался, чтобы отдышаться. Ему не хватало воздуха.

– Поднялся я… И тут из-за двери Марко раздался выстрел. Я сразу понял, что это не какой-нибудь хлопок, а именно выстрел, – в Чечне наслушался. Сам понимаешь, я сразу опешил. Куда бежать, что делать? И тут вдруг слышу…