пинка рабу, дрыхнувшему у дверей караулки, зарычал:

– Отворяй, быстро!

Через минуту оба стража вытянулись у ворот, салютуя копьями промчавшейся кавалькаде: рабочей колеснице императора и двум десяткам всадникам из дворцовой стражи.

Раб закрыл ворота. Младший охранник, белый как мел, тихонько сказал:

– Ну и слух у тебя, брат. Только благодаря тебе спаслись. И что тут императору понадобилось?

Не менее бледный напарник пробурчал:

– Это сам Посланник, Гес его припер. Теперь держи ухо востро, назад будут ехать.

Вытянул древком копья заклевавшего носом раба:

– Не смей спать, ленивая скотина!

Раскаленный воздух дрожал над плавильнями. В облаках дыма терялись очертания низких глинобитных построек, конических печей, навесов. Ревел воздух, нагнетаемый в топки мехами, ревели измученные хети, приводившие эти меха в движение, тяжко ухал механический молот, перекрикивались рабы и подмастерья. Алекс с острым любопытством оглядывался вокруг, это вам не собрание наместников, это индустриальное сердце Астура. Посмотрим, на что местные ребята способны.

Посеревший от страха начальник плавилен стоял перед Несущим бремя. Корсу, надсаживаясь, прокричал:

– Старшего мастера сюда, немедленно.

Алекс предупреждающе поднял руку:

– Не нужно, Корсу. Пойдем, сами поглядим, чем он занимается.

Главбух, как его окрестил Алекс, с огорчением покачал головой: не императорское, дескать, дело, но перечить не стал.

Не нужно тут было ничего готовить, везде были чистота и порядок. Длинные поленницы аккуратно уложены под навесами на отшибе – упаси Кумат, загорятся. Модельщики из звенящего твердого дерева резали таран для галеры. Мелкие формы – фрагменты фигурных решеток, звериные лапы для столов, дивной работы маскароны, аккуратно разложены на полках.

В кузнечном дворике Алекс внимательно осмотрел механический молот. Десяток хети уныло бегал по кругу, таща за постромки спицы огромного кабестана. Усилие через остроумную систему шлицевых колес передавалось на храповик рычажного молота. Двое кузнецов плющили раскаленную заготовку, поворачивая ее длинными клещами под бойком могучей кувалды, однообразно грохавшей по наковальне. Двигались проворно и слаженно. Мускулистые тела, защищенные прожженными кожаными фартуками, блестят от пота, мокрые волосы стянуты ремешками.

У плавильной печи четверо здоровенных рабов, мерно раскачивая огромный лом, выбивали глиняную втулку. Ослепительная струя расплавленной бронзы хлынула в желоб и потекла, краснея, в изложницы. Над ней с треском лопались зеленые звезды, клубился ядовитый, с резким запахом, дым. Мастер, в длинном кожаном балахоне, близко подошел к формам, вглядываясь в металл сквозь закопченный кусочек слюды.

Старший мастер Вартус, по прозвищу Драчливый, нашелся у остывшей печи, где он с усердием охаживал короткой дубинкой нерадивого подмастерья: на отливке галерного тарана обнаружилась большая раковина.

Подмастерье только кряхтел, не пытаясь защищаться – знал, каналья, что виноват.

Коренастый Вартус разъяренно повернулся на оклик, буравя подходящих носорожьими глазками. Однако, увидев императорскую стражу, присмирел, только сопел недовольно.

Алекс щелкнул пальцами, писец услужливо подал деревянный планшет с листком пергамента. Фломастером быстро набросал эскиз, протянул мастеру:

– Скажи, Вартус, ты сможешь сделать такую отливку?

Драчливый одобрительно повертел лохматой головой, перетянутой ремешком, серебряная серьга в ухе закачалась:

– Ты рисуешь почти так же хорошо, как наш художник. Дело это ненадежное – слишком длинный канал, могут быть раковины.

– Ох, вот этого никак нельзя допускать.

Вартус долго сопел, уставив могучий нос в эскиз. Потом покряхтел:

– Государь, а что если отливку сделать цельную, а канал потом высверлить?

– А есть чем?

Мастер поманил его за собой. В глубине обширного сарая возвышалось некое сооружение. Положив руку на каменный фундамент, Вартус горделиво задрал бороду и важно изрек:

– Дивная и небывалая механика! Гляди, государь.

Алекс с юмором подумал:

– Черт возьми, гении во всех мирах одинаковы.

Однако очень внимательно осмотрел подобие гигантского сверлильного станка: на верхней площадке кабестан, с подвешенными к спицам каменьями, закреплен на вершине железного вала.

– Чем сверлишь, мастер?

Вартус взял с полки насадку – в кусок бронзы вплавлены две стальные пластины, отточенные до бритвенной остроты.

Алекс покачал головой:

– Ты молодец, Драчливый, но это не годится.

Вартус заносчиво задрал бороду:

– Это почему же?

Алекс потряс вал, вставленный в отверстия деревянных балок:

– Сильно болтается, можно испортить отливку. Сделай так, – стал набрасывать эскиз, – здесь закрепи бронзовые вставки с отверстиями, наплавь внутри них олово и обильно смазывай во время работы.

Мастер ревниво сопел, потом, пересилив себя, неохотно сказал:

– Воистину ты из Вышних, государь.

Вздохнул с сожалением:

– Я бы до этого никогда не додумался.

Алекс, засмеявшись, хлопнул его по плечу:

– Успокойся, друг мой. Ты и так один из великих механиков в своей стране.

Вартус раздулся от гордости, словно гриб после дождя, носорожьи глазки засверкали: шутка ли – сам император назвал его своим другом.

Корсу, зашипев, досадливо, зашептал на ухо:

– Государь, ты очень неосторожен, разве можно называть человека низкого происхождения своим другом?

Алекс насмешливо улыбнулся:

– А ты сам высокого происхождения?

Обвел присутствующих жестким, государственной строгости взглядом:

– Кто еще не слышал: старший мастер Вартус, по прозвищу «Драчливый», мой личный друг. А ты, мастер, постарайся, сделай для меня то, о чем я прошу. Я в долгу не останусь – ты будешь богатым человеком.

Прикрылись носорожьи глазки, лицо свирепого Вартуса помягчело, расплылось в мечтательной улыбке:

– Домик, домик на террасе у залива, пониже храма светлоликой Ассаи. С садиком. У меня есть на примете. Много вина, хорошей еды и красивая рабыня. И никаких печей, никаких остолопов и бездельников, – мастер пнул оцепеневшего подмастерья. Тот и уйти боялся, и стоять дальше невмоготу было: а ну как еще плетей всыпят, да за испорченную отливку вычтут?

Алекс предупреждающе поднял палец:

– У тебя будет не домик. Небольшой дворец я тебе обещаю. У тебя будет вдоволь вина и хорошей еды, рабынь – сколько осилишь. Но о покое не мечтай, ты мне нужен здесь. Такие изделия вскоре придется делать сотнями. И каждое должно быть изготовлено наилучшим образом. Кроме тебя этого не сделает никто.

Мастер вздохнул:

– Я горд твоим вниманием, Посланник, хотя иметь высоких друзей дело хлопотное и опасное. Не знаю, зачем эти болванки нужны, но чувствую, что дело государственное. А ты ведь из тех, кто щедро дарит, но и спрашивает жестоко, верно?

– Верно, мастер, верно. Сейчас же принимайся за работу. – Он повернулся к Корсу – Проследи, чтобы ни в чем недостатка не было. Сегодня этот человек важнее всех наместников вместе взятых. Ибо на их место найдется множество людей, а этого не заменит никто.

Похолодало. С моря тащило низкие – вот-вот за макушку зацепятся – облака. Многочисленные суда в гавани, подпрыгивая, мотались на швартовах, моряки бездельничали. Ночью стражникам разрешили развести костры – было необычно холодно для этой поры.

Дворцовая челядь закуталась в синие