class="p">– Посланник, Посланник, ставленник продажных наместников, виноват. Это его рук дело.

– Кстати, господа, откуда этот сопляк взялся? И как он умудрился за такой короткий срок почти стать императором – коронация уже назначена.

Барт ударил в маленький медный гонг. Сдвинулась дверная портьера из пестрого шелка, пропуская маленького тощего человечка с цепким пристальным взглядом. Он осторожно ступал по полированным плитам жилистыми ножками. Склонился почтительно, но без страха – знал, видно, себе цену. Кашлянув, заговорил:

– Посланник пришел с Песьих водопадов. У них там…– человечек замялся, – корабль не корабль, дом не дом, не поймешь, что это такое. Похоже на веретено с крылышками или на рыбу фош, только огромное. На нем они прилетели. А живут они в маленьких шатрах. Там настоящие чудеса, этот корабль видно только на восходе и закате, когда Светило низко. В остальное же время он невидим, – соглядатай поежился. – Вместе с Посланником их пятеро. Это люди – они едят, мочатся и испражняются как обычные люди. Но в их шатрах слышны некие другие голоса и бывает жуткий треск и вой. А однажды, когда был туман, – человечек обмер от воспоминаний, – играла громкая музыка, и огромные видения почти нагих женщин плясали и пели. Они были много выше деревьев, и вид имели непристойный, – соглядатай сплюнул.

– Они могущественны: у них есть оружие, которое ослепительным лучом может уничтожить камень величиной с дом. Такой камень загораживал вход в бухточку, где им нравилось купаться. Один из этих людей с расстояния в полторы сотни шагов поразил лучом этот камень. Он мгновенно стал малиновым и со страшным грохотом взорвался, далеко разбросав крупные осколки. Был пожар и начальствующий, с обгорелым лицом и белыми глазами, ругал стрелка.

Двое из оставшихся любят ловить рыбу и варят из нее на костре похлебку. Я думаю, – говоривший на секунду запнулся, – поймать кого-то из этих двоих можно. Но нужно не менее двух десятков очень ловких, сильных и скрытных бойцов. Не должно быть ни малейшего шума, тогда можно уйти с ними. Они невероятно быстры и очень опытны, владеют приемами боя здесь неизвестными. И сделать это можно только днем, ночью вокруг их логова, – соглядатай в изумлении поднял руки, – невидимая, мягкая и упругая стена. Пройти через нее невозможно.

Он еще раз склонился:

– Письменный отчет я сдал в вашу канцелярию, эшуф. Я сказал все, позвольте мне удалиться.

Барт выдвинул ящичек драгоценного серебряного комода, достал замшевый, нежно звякнувший мешочек и небрежно бросил его соглядатаю. Тот ловко поймал свой гонорар.

– Твоя плата будет удвоена, ты работаешь хорошо. Запоминай любую мелочь и подробно все описывай. Ступай.

Воцарилось долгое молчание. Молодой гибкий раб серой тенью скользил в сгущающихся сумерках, раздувая фитилек, затепливал рожки масляных ламп.

– Господа! – красноватый свет рельефно вылепил половину морщинистого лица, обрамленного серебряной гривой, сверкнул на белке выпуклого глаза.

– Господа, сегодня древнему Астуру угрожает опасность, которой еще не случалось за всю его двухтысячелетнюю историю. И она даже не угрожает, страшные события уже в разгаре. Еще немного и основы будут потрясены – древний Астур рухнет.

Железный Старец, Вогу мудрый, Большой Эшуф, вольно положив локоть на спинку кресла, обвел взглядом сидевших за столом.

– Значит, и мы превратимся в прах. А мне еще пожить хочется – он тонко улыбнулся. Неожиданно звучным и ясным голосом сказал:

– Эти люди, кто бы они ни были, должны быть уничтожены. Любой ценой, немедленно.

Фаргон опасливо пробормотал:

– Поди-ка уничтожь их. У меня есть соглядатай в Совете, он рассказывал, как мальчишка спалил Картана. От него осталась только кучка зловонной золы.

Старец упер пристальный взгляд в Фаргона. Тот смущенно завозился.

– В молодости я путешествовал по дальним южным странам. Там в пещерах до сих пор живут древние звери. Они огромны, быстры, как молния, свирепы, как осенняя буря. Их мышцы – чистое железо, у них клыки длиной в полтора пальца. Они нападают на таких же древних волосатых людей, у которых нет никакого оружия, кроме копий с каменными наконечниками и таких же каменных топоров. И эти люди, которые толком ходить не умеют, убивают свирепых тварей. Делают ловушки: роют ямы с кольями на дне, искусно маскируют их ветвями. Они уже извели почти всех пещерных властелинов, которые стали их бояться. Вы слышите, бояться! Значит можно почти голыми руками одолеть самых свирепых, злобных и могучих хищников. Поэтому, оставьте страхи и за дело. Тем более, что вам самим, – Вогу презрительно усмехнулся, – никого убивать не придется. Может быть, погибнут сотни или даже тысячи бойцов и охотников – наплевать, Астур дороже. И погибнут они, делая великое дело, – Вогу сморщился, – а не ради вашего развлечения.

***

– Да подвинься ты, Гесово отродье!

– Сам ты дерьмо сушеное! Не толкайся, а то я тебя так толкану – враз вниз загремишь.

– Ну, деревенщина наглая! Развелось вас тут.

– Скажите, городской выискался. Я хоть и деревенщина, да дерьмо за скотиной на улицах не подбираю как некоторые.

– Тогу, голубок, дай-ка твой костылик, я этих горлопанов поучу.

Здоровенный костыль обрушился на спины ссорящихся. Те взвыли и скатились по громыхающим медным листам кровли. Тут же появились новые зрители, коих внизу было предостаточно.

Да, местечко было в самом деле замечательное, за него не жалко отдать пару медных монеток служителю храма. Городская площадь как на ладони. Разношерстная публика облепила кровлю плоского фронтона храма Кумата Вседержителя, бранилась, пересмеивалась, обменивалась тумаками, грызла орехи и плевала скорлупу на головы почтенных горожан. Стражники сбились с ног: гоняли, конечно, но без всякого успеха. Потом офицеры плюнули и махнули на все рукой. Посадили на крышах своих, те внимательно следили, чтобы, упаси Кумат, никого не было с оружием: за простой нож слету можно было угодить в каменоломни. Да и не было ни у кого ножей, кому охота кайлом махать.

– Ах, Фиона, сестричка, смотри, Посланник. Какой красавчик, волосы невиданные, чистое золото. Вот бы такого мужчину.

– Тихо вы, потаскухи. Одно у вас на уме, готовы с самим Куматом переспать.

– Заткнись, скопец! В лавке у себя командуй.

Снизу офицер стражи яростно погрозил жезлом.

– Тихо, братья, портовик. Этот не поленится согнать, плакали тогда наши денежки, – публика притихла ненадолго.

Стали переговариваться опять, но осторожно, вполголоса.

– Слыхали, братья, государственные земли в аренду вольным землепашцам отдают.

– Во, богатеи взбесились. Хлеб-то подешевеет. Говорят, свое ополчение собирают, хотят столицу воевать.

– Не оторвется им. Посланник велел пенсии солдатам выплачивать – они за него горой, кому хошь глотку перервут.

– Тарс-вояка на Нижней Портовой мелочную лавочку в рассрочку взял, в счет пенсии. Вот повезло человеку, три дня