Гридин уныло кивнул.

- Митя, Сашок, пойдем домой. Иринка, если хочешь, тебя это тоже касается.

- Я сегодня побуду с мамой, - прошептала девушка.

- Хорошо. Сынок, ты идешь? Мить, а ты? Еще не передумал возвращаться?

Застывший столбом посреди зала Дмитрий Миронов отмер и кинулся помогать своей бывшей-будущей жене надеть шубу.

- Не передумал, - сказал он. - Сын, смотри, у меня получилось!

Младший Миронов подошел и обнял их обоих.

- Пап, я рад за тебя. Мама, с днем рождения!

1

От Люськи Комаровой ушел муж - по-подлому, втихую, когда она была на работе. Пришла Люська с дежурства, а на столе записка: так, мол, и так, не держи зла, не ищи меня и не звони. Люська метнулась в спальню - полки в шкафу пустые. Также исчезли ноутбук и новенький принтер, купленный ею в прошлом месяце в кредит.

- Ах ты... - задохнулась Люська.

Она собралась было ударить кулаком по стене, но вместо этого сползла по ней на корточки и разрыдалась. Ей хотелось выть в голос, по волчьи, кидать на пол посуду, чтобы она билась вдребезги, стучать ногами. Она с трудом поволокла свое обмякшее тело в ванную, залезла под горячий душ и стояла там минут двадцать не шелохнувшись, как статуя. Постепенно в голове у нее прояснилось, ноги и руки перестали трястись противной мелкой дрожью. Люська вылезла из ванной, завернулась в большое махровое полотенце и юркнула в спальню. Погасила свет, натянула ночнушку и улеглась в кровать.

Сон, однако, не шел. В голове кипел целый котел мыслей. Что? Что она сделала не так? Любила Толика, всегда баловала его вкусненьким, никогда не повышала на него голос и не отказывала в ласке, ссылаясь на головную боль. Без скандала отпускала на рыбалку и к друзьям на посиделки, держала квартиру в чистоте. Разве что ляльку не успела родить - так он сам не хотел. Она бы и рада была, но Толик все говорил: рано, нам только тридцать, надо пожить для себя, встать на ноги.

И вот послезавтра ей стукнет 31. Нет ни мужа, ни ребенка, только работа, за которую платят немного, а пахать приходится будь здоров. Люська работала медсестрой в детской хирургии: уколы, капельницы, перевязки, кровь, истерики больных детей и их родителей и прочие прелести. И плюс ко всему регулярные нагоняи зава.

Но, несмотря на это, Люська любила свою работу. Толик не понимал ее и вечно посмеивался, поддразнивал:

- Опять к своим шприцам поперлась.

Люська только улыбалась. Она никогда не обижалась на мужа, считая его априори более умным, красивым и вообще, по сравнению с ней, почти сверхчеловеком. Ну и досчиталась. Где теперь этот сверхчеловек? Наверняка у какой-нибудь бабы под крылышком. И как она не заметила, что кто-то прикормил его? Жила себе, как дура, припеваючи, не видя никаких следов измены. Ни волос на одежде не замечала, ни следов помады, ни запаха духов не чувствовала. А вот поди ж ты!

Все эти тягостные мысли терзали и терзали Люськин мозг, пока он не перегрелся и не отключился сам по себе. Тогда она наконец заснула тревожным, прерывистым сном.

2

Назавтра после работы она позвонила своей лучшей, еще школьной, подруге Стеше. Неумолимо надвигался день рождения, душа просила выпивки, еще выпивки, и приличной закуски. Ну и, конечно, излить душу.

- Привет, - отозвалась Стеша, и по ее голосу Люська сразу поняла, что подруге сейчас совсем не до нее.

Настроение и так на нуле, а теперь спустилось по шкале до отрицательных значений.

- Привет, - поздоровалась она и робко поинтересовалась: - Ты сейчас свободна? Можешь говорить?

- Ну так... - неуверенно протянула Стеша. - Впрочем, да, могу немного.

В трубке послышался шорох. Люське показалось, что Стеша куда-то вышла с телефоном. А, ну все ясно: дома очередной хахаль.

- Я могу перезвонить попозже, - сказала она в трубку.

- Попозже у меня не будет времени, я уеду по делам, так что лучше сейчас. Как твои дела? Ты что-то хотела?

- Толик ушел, - сказала Люська и зашмыгала носом.

- Толяныч? Да ты что? Как ушел? Куда?

- Не знаю. Записку написал - мол, ухожу, не ищи, не звони. И все.

- Ну?

- Что ну? - растерялась Люська.

- Ну ты звонила ему?

- Так он же велел не звонить.

- Нет, ну ты, конечно, странная, Люсь, прости. Велел! Что значит велел? Он кто? Султан в гареме? А ты его наложница?

Люська подавленно молчала и продолжала сопеть в трубку.

- Поэтому и ушел он от тебя, что ты безвольная клуша, - вынесла резюме Стеша, и Люське показалось, что она слышит в ее голосе торжество. - Ладно, не переживай. Может, еще вернется твой Толик. А если не вернется - скатертью дорога. Другого найдешь. - По Стешиному тону было ясно, что сама она особо не рассчитывает ни на то, ни на другое.

- Да, конечно, найду, - эхом повторила Люська. - Я вот что, Стеш, знаешь, хотела тебя... завтра...

Она не договорила. В трубке раздался какой-то шум, треск, и затем мужской голос, до боли знакомый, недовольно произнес:

- Ну с кем ты там чешешь? Пора выезжать.

- Сейчас! Я сейчас, - приглушенно отозвалась Стеша, видимо, рукой прикрывая микрофон.

- Давай скорей! - строго велел голос.

Люська застыла на месте с телефоном в руке. Она узнала этот голос: он мог принадлежать лишь одному человеку - ее Толику. Но как? Как он мог оказаться там, у Стеши?

- Слушай, - виновато произнесла подруга. - Я сейчас не очень-то могу говорить. Давай в другой раз, а?

- У тебя там Толик? - просто спросила Люська.

- Что? - Стеша делано расхохоталась. - Ты с ума сошла? Это вовсе не Толик.

- Это он. Я слышала. Как... как ты могла? Ты же моя подруга!

- Ну и что, что подруга? - не выдержав, взорвалась та. - В любви каждый старается для себя, и нет там никаких подруг. Ясно?

- Ясно, что совести у тебя нет, - горько посетовала Люська. - Я считала тебя самым близким человеком, а ты...

- Не подходит тебе Толик, - чуть-чуть смягчилась Стеша. - Ну не подходит, уж ты мне поверь. Не пара вы.

- Как же не пара, когда прожили вместе десять лет! - возразила она.

- Ну и что, что прожили? Это была не жизнь, а сплошное мучение.

- С чего ты это взяла? - оторопела Люська.

- Мне Толик сам рассказывал, - снова распалилась Стеша. - И какая ты хозяйка никудышная, и как ты его выслушать никогда не хотела, и дома у тебя бардак. Да что там Толик, я сама тебя с детства знаю!