голосом задрожать. — Ещё немного осталось. Не выбрасывать же крем? — поторопил он меня.

Лучше бы выбросил. Стоило мне повернуться лицом к мужчине, как я наткнулась на его горящий взгляд. А его член…

Лучше закрою глаза. Не буду на него смотреть.

Виктор не спеша возюкал пальцами по моему животу, а я сидела, зажмурившись, терпеливо дожидаясь окончания процедуры. Теперь я его не видела, но чувствовала запах мужского геля для душа, который перебивал запах лекарства, и слышала сосредоточенное сопение мужчины.

— Ну, вот, моя хорошая, — удовлетворённо протянул Виктор, давая понять, что закончил. — Дай титю поцеловать?

Я резко открыла глаза, как будто он мне врезал. Какой же он наглый!

— Обойдёшься! — буркнула я, поправляя на себе сорочку.

— Даш, ну мне сильно надо! — не сдавался мужик. — Я без рук! Дай попробовать!

Виктор сразу дал мне понять, что я его собственность, но сейчас он просит, причём, как маленький мальчик, наивно и с надеждой, а не хватает меня за сиськи без разрешения, потому что ему так захотелось. Нужно уступить. Я обещала быть послушной. Я же делаю вид, что здоровяк мне нравится?

Раздумывать не было времени. Или я по-хорошему ему дам то, что он просит, или он силой возьмёт. Глядя в синие, сверкающие от возбуждения глаза, я сняла с плеч лямки сорочки, обнажая грудь. Виктор резко упёрся руками по обе стороны от меня и впился губами в мой сосок. Набросился, как охотник на добычу.

От неожиданности я ахнула и попыталась отстраниться, отчего оказалась лежащей на спине. Я почувствовала себя поверженной и беззащитной. Теперь Виктор нависал сверху, заслоняя собой весь белый свет. Он трогал меня только губами и языком. Ничего ужасающего, можно и потерпеть.

Урча от удовольствия, здоровяк насасывал и нализывал мои соски, причмокивая так, что, наверное, на улице было слышно. От груди по всему телу томящими волнами разлилось тепло возбуждения. Я пожалела, что запретила здоровяку трогать меня руками. Теперь мне нестерпимо хотелось, чтобы он сжал мои холмики пальцами, снял это мучительное напряжение с меня.

Между ног стало влажно, я пошевелила бёдрами, устраивая своё одеревеневшее тело удобнее, и вцепилась пальцами в простыню. По моему бедру прямо к трусикам заскользила горячая ладонь Виктора, заставив меня задрожать от удовольствия. Как же хорошо, господи! Пусть почувствует, что я не притворяюсь. И пусть потрогает мою отвратительную волосню!

Пальцы мужчины накрыли мою промежность поверх белья, властно сжимая, и я тихо застонала, показывая Виктору, что мне хорошо.

— Какая же ты охуенная! — довольно хмыкнул мужик, приводя меня в экстаз своим пошлым шёпотом. — И мокренькая!

Если он сейчас не остановится, я буду спать в луже. Я текла, как конченая шлюха от этого мужика. Как будто я год не трахалась. Что происходит? Может, мне в еду какую-то наркоту или виагру подмешивают? Это всё было ненормально.

Губы Виктора переместились на мою шею, опаляя её горячим, тяжёлым дыханием, а пальцы нырнули под полоску трусиков, сводя меня с ума. Сама не знаю, как так получилось. Я подалась вперёд бёдрами, чисто на каком-то шлюшьем инстинкте, и пальцы здоровяка проскользнули в мою дырочку, туго заполняя меня изнутри.

Я протяжно всхлипнула, когда меня тряхнуло от нетерпения и острых ощущений. Может, дать ему уже? Немножко? Ради золота, конечно же. Пусть кончит, успокоится и мне сделает хорошо заодно.

— Витюш, — вцепилась я в его огромные плечи обеими руками. — Я…

Что я хотела ему сказать? Трахни меня, здоровяк! Отымей меня немедленно! Вгони в меня свой огромный твёрдый хер по самые яйца!

При всём моём "красноречии", язык не повернулся произнести такую пошлость вслух. Это я на хуй могу с лёгкостью послать, а здесь другое…

Моя хлюпающая дырочка была более разговорчивой. Виктор и так понял, чего мне от него надо.

— Да, милая! Я буду нежным, — пообещал здоровяк, ловко орудуя внутри меня своими толстыми, длинными пальцами.

17. Даша

17. Даша

Я была так увлечена собственными ощущениями, так возбуждена, что не сразу почувствовала нестерпимое жжение между ног. Оно было неестественным и усиливалось с каждым движением Виктора. В моей дырочке уже начало просто невыносимо зудеть!

— Ты что наделал, придурок! — зашипела я, как гадюка, выскакивая из-под мужчины, будто ошпаренная, хватаясь за промежность рукой.

Это мазь! Это из-за неё так нестерпимо жжёт!

— Что? — непонимающе уставился на меня Виктор.

— Спасибо, блять, намазал, так намазал! Знаешь, как щиплет? Хоть огнетушителем туши! А-а-а, чёрт! — воскликнула я и бросилась бегом в ванную.

Кое-как отмыла свою звезду от вонючей мази. Чуть ли не в дырку себе душ засунула, и всё равно пекло.

Вошедший в ванную Виктор добил меня своей беспардонностью. Я хотя бы письку могу помыть в одиночестве? Господи, как же он меня бесит!

— Что там у тебя, Дашунь? — с любопытством заглядывая в душевую кабинку, спросил Виктор. — Может, врача вызвать?

— Себе намажь елду и вызови! — огрызнулась я. — Уйди, а?

Он вздохнул и пошёл к раковине, чтобы вымыть руки с мылом. Потом вернулся, взял полотенце и принялся ждать меня.

— Ну, прости, ягодка! — виновато выдавил он из себя, протягивая мне полотенце. — Голову потерял от твоих прелестей! — Я проигнорировала его заботливый жест и вытерлась другим полотенцем. — Чешется? Давай я почешу? Прямо изнутри пошаркаю, — заржал мужик, окончательно выводя меня из себя.

Натворил делов, а теперь угорает? Очень смешно. Я тоже хороша! Раздвинула ноги на свою беду. Так мне и надо! Это мне как бы боженька намекнул, что ни стоило вести себя с этим уродом, как доступной шлюхе.

Так обидно было, словами не передать!

Я надела на себя сорочку и пошла в гардеробную искать чистые трусы. Когда я вернулась в спальню, Виктор лежал ровно посередине кровати. Он поманил меня к себе рукой, и я пошла. А что мне оставалось? Хоть одеялом прикрыл свои причиндалы великаньи, и на том спасибо.

Я легла с краю и отвернулась от мужчины, сгорая от злости. Сейчас бы трахал меня, натягивая на свой размерчик, а не вот это вот дерьмо! Складочки всё ещё жгло, но не так сильно, как кипело у меня внутри.

— Да-а-ш, — протянул здоровяк, придвигаясь ближе ко мне. Матрас под ним прогнулся, а потом я почувствовала, как его колючие волосы на груди уткнулись между моими лопатками. — Кисунь, ты обиделась, что ли? Я же не специально… Я тоже расстроился. — Он закинул на меня свою ручищу и развернул лицом к себе. — Как пися остынет, я тебе куни забабахаю. Хочешь?

Сука, он так это сказал, с такой надеждой, как будто хотел