грудь. На своём затылке я почувствовала смачный чмок, а на спине размашистые поглаживания.

Вот всё-таки ласковый он, сука, аж кишки от нежнятины сводит. Даже пахнет чем-то добрым от него с утра.

— Как твоя куночка? — поинтересовался Виктор. — Прошло всё?

— Эм… Ещё нет, — соврала я, понимая, с какой целью он интересуется. — Ты есть-то будешь? Остынет.

— Я бы тобой позавтракал, — гулко ворочался голос в его широкой груди.

— Я старалась…

— Лады. Подай мне. Что там вкусненького?

Я тут же вскочила и ухнула поднос ему на живот. Жри, здоровяк, не обляпайся!

— Чем сегодня займёмся? У тебя выходной?

— Угу, — наяривал блинчики Виктор, пережёвывая их своими мощными челюстями. — Подай телефон, Дашунь.

Я взяла с тумбочки его мобильник и протянула мужчине. Не отвлекаясь от еды, он порылся в телефоне, а потом протянул его мне.

— На, вот. Выбери себе цацки. Что ты там хотела?

Дрожащей рукой я взяла телефон и взглянула на экран. Господи Иисусе, это ж ювелирка!

У меня глаза разбежались от великолепия сверкающих драгоценностей. На цены я старалась не смотреть, но у меня не получалось, они показались мне запредельными. В ювелирке я мало что смыслила. Были у меня серёжки в детстве, цепочка и пара простеньких колечек. Я никогда не придавала золотым украшениям много значимости в отличие от подруг или мамы. Тогда я просто не была меркантильной. Мне и сейчас они на хрен не упали, если бы мне не нужны были так сильно деньги, я бы не пилила Виктора за цацки. На хер они вообще нужны так-то разобраться?

Это был не простой интернет-магазин, а от какой-то наебуренной фирмы, поэтому и ценник соответствующий. Как же я понесу колечко в ломбард, зная о том, что оно стоило в десять раз дороже, чем мне за него предлагают скупщики? Я ещё ничего никому не спихнула, а меня уже жаба задушила, чуть ли не до слёз.

Совесть позволила мне выбрать простую цепочку без камней и такое же кольцо. За брюлики я могу вообще ничего не выручить, так зачем здоровяк будет тратиться попусту?

— Я выбрала, — вернула я телефон владельцу.

Виктор с любопытством посмотрел отложенные в корзину изделия и поднял на меня глаза.

— По-моему, редкое фуфло. Бедно, скромно. Ты почти жена моя или институтка бюджетная? Люди засмеют. Давай, Дашунь, вместе выберем? — Он убрал пустой поднос обратно на тумбочку и снова поманил меня к себе. — Смотри, мне вот это кольешечка приглянулась.

Я села рядом с ним и заглянула в экран. У меня в глазах потемнело от ценника колье. Красивое, базара ноль, но это было слишком…

Виктор хотел, как лучше, делал мне подарок от души, от всего сердца, но я не могла принять такое дорогое украшение. А так хотелось. Я представила на секунду, что мы с Виктором по правде мутим, и у меня слёзы навернулись на глаза.

Мужик в лепёшку готов расшибиться ради меня, даже куни мне предложил — это же вообще короночка. А я? Господи, какая же я ущербная и мерзкая баба! Недостойна я такого отношения. А подарков дорогих, тем более.

— Витюш, а давай ты мне купишь пока, что мне понравилось, а если я буду хорошо себя вести, то ещё что-нибудь на свой вкус? Потом?

— Какая-то ты подозрительная, коза. Ты не заболела у меня? — внимательно посмотрел на меня мужчина.

— Не хочу выглядеть шкурой, — отмазалась я и опустила глаза, не выдержав его взгляда.

Виктор помолчал, задумчиво почесал подбородок пальцами и снова уткнулся в телефон.

— Ну, всё, Дашунь. Через недельку привезут.

— Через неделю? — ужаснулась я. — Чё так долго?

— Так это ж с Москвы пришлют. Быстрее не получится.

Вот же, блядство! У меня сердце упало, и настроение тоже. Не фортит вообще ни разу. Чё делать-то теперь, сука?

— Спасибо, Витюш, — выдавила я из себя улыбку и потянулась к нему, чтобы поцеловать в знак благодарности.

Я эти украшения не дождусь, но поблагодарить мужика стоило. Стыдно было, пиздец, поэтому я старалась не смотреть в синие, прищуренные глаза.

Мой взгляд уткнулся в грудь мужчины, на которой распластался огромный золотой крест. Вместе с цепочкой полкило вытянет, не меньше. Нужно быть последней гнидой, чтобы скрысить крест. За такое здоровяк мне голову оторвёт, и пощады можно не ждать…

19. Виктор

19. Виктор

С самого утра я потерял покой, несмотря на то, что началось оно великолепно. Нежданчик от козы мне очень понравился. Девочка начала проявлять себя в мою сторону, это не могло меня не тронуть.

Гаденькое предчувствие какого-то пиздеца не отпускало меня до самого вечера. Даша была рядом, была всё время на виду, но как будто не со мной. Мысли её были далеко отсюда. Мне казалось, что я теряю её так и не присвоив. Да, по факту она у меня в плену, но мне нужно было её сердечко.

Коза была грустна и задумчива. Прогулка по саду не улучшила её настроение, хотя прогулялись мы с удовольствием, и она подолгу разглядывала цветы, скамейки и фонтан. Мне тоже взгрустнулось, потому что казалось, что козе плохо рядом со мной, что я недостаточно балую её, слишком навязчиво пристаю.

Я не мог держать с ней дистанцию и не трогать её. Как же такую зефирку не пожамкать руками, когда они сами тянутся?

— Ты мне расскажешь, кого убила, Даша? — всё не бросал я попыток выпытать у неё хоть что-то о её прошлом.

— Да, я много кого убила, — присев на корточки, Даша нюхала цветы на клумбе.

— Я про того, из-за которого села.

— Отбывала наказание! — поправила меня коза. — Отчим хотел меня того… Ну, и я его…

— Мать жива?

— Без понятия. Мы с ней… Потерялись. После этого случая.

Ясно. Не повезло с мамашей девочке. Что ж там за ёбарь у неё такой был, что она от дочери отказалась из-за него?

— А твои родаки? Живые?

— Да. Уже хочешь с ними познакомиться?

— О, нет! Вряд ли я им понравлюсь, здоровяк! — криво усмехнулась девушка.

— Почему ты так думаешь, Дашунь? Мне же ты понравилась?

— Можно вытащить человека из тюрьмы, а вот тюрьму из человека — нет, — философски изрекла она. — Тебе будет стыдно за свою невесту.

— Глупость какая! Ты совсем не знаешь моих родителей. Они очень хорошие.

Даша поднялась на ноги и одёрнула платье, прилипшее к ляжкам от длительного сидения на корточках.

— А чем они занимаются? Они тоже бандиты?

— Нет, — рассмеялся я. — Мама художник. Преподаёт в школе искусств рисование. Детишек, короче, учит. А папа кандидат исторических наук. Он