Когда двери лифта открылись, у Захара уже было решение. Вернувшись в кабинет, он включил компьютер и быстро напечатал письмо для своей постоянной ассистентки Эбигейл. Он уже предупреждал ее о том, что ему может потребоваться ее помощь, так что необходимость немедленно вылететь в Мельбурн вряд ли станет для нее сюрпризом.

Затем он отправил ответ на королевское приглашение, еще раз просмотрел фотографии Рулы и поморщился. Телефон на столе Лавинии не умолкал ни на минуту. Присутствие Эбигейл определенно пойдет на пользу этому офису: она, по крайней мере, не исчезает с работы на полдня.

Теперь зазвонил его собственный телефон.

— Да, слушаю.

Звонили из юридического отдела. Похоже, сегодня всех интересовало только одно: когда он подпишет контракт Рулы. Он уже был готов сказать «да», но тут его взгляд упал на фотографии. Захар вспомнил крошечную Лавинию, «недостаточно худую» для Дома Коловски, и отложил ручку.

— Я не буду их подписывать.

Трубка затихла, затем натянуто рассмеялась и предположила, что он шутит.

Захар с нескрываемым удовольствием заверил невидимого собеседника в обратном.

Лавиния глубоко вздохнула и заставила себя широко улыбнуться.

Все, решительно все было бы гораздо проще, будь она уверена в том, что Рейчел действительно хочет жить с ней. Но бледное личико сестренки, выглядывавшее из-за ног приемной матери, выражало лишь раздражение.

— Она устала, — объяснила Ровенна, представившись и в двух словах рассказав о том, как Рейчел провела день. — У нее было очень насыщенное утро в садике.

— Мы ненадолго, — вымученно улыбнулась Лавиния.

Она протянула сестренке руку, но та сердито помотала головой и понуро побрела к машине.

— Я тут подумала: может, купим по молочному коктейлю? — бодро предложила Лавиния, пристегивая малышку.

— Ненавижу молоко, — буркнула та.

— С каких это пор? — усмехнулась Лавиния, но Рейчел не ответила.

— Тогда, может быть, сходим в парк?

Проще сказать, чем сделать. Лавиния совершенно не ориентировалась в этом районе. Ее тщетные попытки найти хоть что-то, хотя бы отдаленно напоминающее парк, рухнули у унылой полосы жухлой травы с горкой и парой расшатанных скрипучих качелей. Вокруг ни деревьев, ни прудика, ни единой заплутавшей утки, которую можно было бы покормить вместе с ребенком.

— Как тебе Ровенна? Она хорошо к тебе относится? — вновь попыталась завести разговор Лавиния.

Рейчел с чувством выполненного долга слезла с качелей и едва заметно пожала плечами.

— Я правда пытаюсь все уладить, — начала Лавиния, но вспомнила, что мисс Хьюит запретила ей говорить с сестренкой о подобных вещах, и испуганно прикусила язык.

— Как? — спросила Рейчел.

— Просто пытаюсь, — уклончиво ответила Лавиния. — Может, вон на те качели сходим?

— А потом ты отвезешь меня обратно?

Еще и часа не прошло, а Рейчел уже хочет, чтобы она ушла? Конечно, можно пытаться успокоить себя тем, что малышка просто устала, но на самом деле было очевидно, что они не могут найти общий язык.

— Я постараюсь навестить тебя на следующей неделе, — сказала Лавиния на прощание, надеясь, что мисс Хьюит позволит ей выполнить обещание.

Она хотела поцеловать сестренку, но девочка отстранилась и ушла в дом.

Лавиния была готова разрыдаться от отчаяния и бессилия. Она так многого ждала от этого часа, о стольком хотела поговорить с Рейчел, и все впустую. Если она чего и добилась, так только того, что сестра еще больше отдалилась от нее.

Добравшись до офиса, Лавиния забежала в туалет на первом этаже, умылась холодной водой и поправила макияж. Поднявшись на свой этаж, она поняла, что зря прихорашивалась. Никто не обратил внимания не только на блеск на ее губах, но и на сам факт ее появления, настолько жарким был спор, разгоревшийся в кабинете нового босса.

Громче всех кричала Катина.

— Нет! — вопила она, и ее лицо было белым от гнева. — Вы этого не сделаете! Уже слишком поздно что-то менять. Вы просто не можете этого сделать.

— А я ничего и не делаю, — огрызнулся Захар.

Он был чертовски зол, но не повышал голоса. Этого и не требовалось. В его речи звучали металлические нотки, свидетельствовавшие о том, что начатый сотрудниками Дома спор уже проигран.

— Вы должны его подписать, — настаивала главный дизайнер. — Вы должны…

— Я ничего никому не должен, — перебил ее Захар, а Лавиния вдруг поняла, о чем идет речь.

Стол Захара был едва виден под слоем фотографий Рулы. Еще пачкой снимков потрясала беснующаяся Катина. Но Захар даже не смотрел на нее. Вокруг царил полный хаос, а он спокойно печатал что-то на своем ноутбуке, словно по комнате металась надоедливая муха, а не разгневанная женщина.

— Вы хотите уничтожить Дом Коловски, — выпалила Катина. — Вы и раньше пытались добиться этого своими дешевыми махинациями… — Катина была так разгневана, что проглатывала слова. — Похоже, вы на пути к успеху. Это решение все разрушит…

— Почему же? — Захар наконец поднял на нее взгляд и чуть заметно усмехнулся. — Потому что я не утвердил пару снимков? Это… — он брезгливо оттолкнул рассыпанные по столу фотографии, — не то лицо, которое я хотел бы видеть на рекламе Дома Коловски. А сейчас прошу меня извинить, но мне нужно работать. И вам я предлагаю заняться тем же.

Катина плакала. Одна из самых суровых женщин, которых Лавиния знала, плакала, выходя из кабинета.

— Ты только что перечеркнул месяцы работы, — сказала Лавиния, когда они остались одни.

Ее сердце колотилось как бешеное, но Захар, похоже, был абсолютно спокоен. Он даже не удостоил ее взглядом, продолжая печатать.

Лавиния с усилием потерла виски, пытаясь взять себя в руки. Возможно, Захар не до конца понимает, что натворил. Возможно…

Она побледнела. Возможно, Катина права.

— Ты приехал, чтобы уничтожить Дом Коловски? — прошептала она, с трудом шевеля вдруг онемевшими губами.

— Не говори глупостей.

— Глупостей? Ты ведь уже пытался это сделать. — Она заметила, как напряглись его плечи, и по ее спине побежали мурашки. — Когда Нина еще не знала, что ты ее сын, ты забрасывал ее идиотскими предложениями: хотел выпустить линию постельного белья от Коловски для продажи в супермаркетах…

— Всего один раз! — огрызнулся Захар, не поднимая головы. — И часть прибыли пошла бы на благотворительность. Зачем мне разрушать компанию, которой я владею?

— Потому что ты ненавидишь ее?

Было странно слышать слово «ненависть» из уст Лавинии: в нем не было привычного Захару яда, а лишь недоумение.