– Доброе утро, – улыбнулся Ренко. – Действительно доброе, тёплое. Уж простите, что мы вот так…

Паула оставила Ренко любезничать с Май в прихожей, а сама прошла в большую светлую гостиную. Это была квартира в историческом здании, расположенном в престижном районе.

– Кофе будете? – предложила Май.

– А что, можно…

– Спасибо, у нас мало времени, – перебила Паула Ренко. – Нам нужна информация о контейнере, привезённом в четверг вечером к воротам резиденции.

– Конечно, – Май выглядела растерянно.

Она была в халате, но явно проснулась давно – губы женщины были тщательно накрашены. Из-под халата выглядывали бретельки красного кружевного бюстгальтера.

– По моим данным, контейнер был частью художественного проекта, подробности о котором хотелось бы услышать от вас.

– Боже… – прошептала Май. – Это тот самый контейнер?

Она опустилась на стул у журнального столика и жестом предложила Пауле и Ренко расположиться на диване.

– Значит, вы знали об отверстии, через которое контейнер можно наполнить водой? – спросила Паула.

– Разумеется, знала. Я сама объясняла рабочим, как всё это должно выглядеть.

Откуда-то издалека раздался телефонный звонок, и Май встрепенулась.

– Простите, оставила телефон в спальне. Посмотрю, кто это.

Она вышла, а Ренко стал насвистывать мелодию вызова, которая вскоре прервалась. Паула поднялась с дивана и рассматривала картину, занимавшую почти всю стену над ним. Это был абстракционизм – жанр, в котором Паула совершенно ничего не понимала.

– Прекрасная палитра, – сказал Ренко, тоже взглянув на картину.

На холсте преобладали оттенки розового и коричневого. В правом нижнем углу стояла подпись: Μ. Ρ. По всей видимости, это было творение Май Ринне.

– Ничего срочного, – Май вернулась в гостиную.

Она успела переодеться в платье, которое было на ней накануне.

– Замечательное полотно! – заметил Ренко.

– Спасибо, – улыбнулась Май.

– Вы с Лаури Аро подъехали к резиденции чуть раньше, чем Лехмусоя, – напомнила Паула. – В тот момент вы не увидели отверстия?

– Нет. Мы вообще не подходили – остались ждать Юхану в машине, когда поняли, что внутрь не заехать.

– В такую погоду? Не жарко было в салоне?

– Ну в какой-то момент мы вышли и стали ждать снаружи. Но к контейнеру не приближались. Сразу подумали, что это какая-то ошибка.

– А почему вы не стали ждать в резиденции? Полагаю, ключи у вас есть.

– Конечно. Но остальные вот-вот должны были подъехать, и нам нужно было кое-что обсудить.

Паула продолжала рассматривать розово-коричневую картину. Она была написана в соответствии с правилом золотого сечения, в определённых областях слой краски был толще, и казалось, мазки там были нанесены с особым нажимом. Ренко восхитился цветами, но на Паулу их сочетание произвело мрачное, почти депрессивное впечатление.

– С Лаури Аро? О чём был разговор?

– Ничего особенного, о делах фонда.

– Получается, вы ждали Лехмусоя позади контейнера и не обходили его спереди?

– Именно так.

– Что было дальше, когда подъехали Лехмусоя?

– Юхана уже был на взводе – Лаури позвонил и рассказал ему о контейнере. Мужчины подошли к его дверям, а мы доставали из машин вещи, которые пришлось тащить к берегу на себе.

– И вы не рассмотрели контейнер, проходя мимо?

– Нет. Я правда его не разглядывала. Погодите, это отверстие… Вы хотите сказать, что жертва…

– Именно, женщину утопили.

– Боже! – снова вырвалось у Май.

– И эту деталь мы пока не хотели бы предавать огласке.

– Разумеется, ни в коем случае!

Май словно встряхнулась и вспомнила о своей должности.

– Для нас это тоже чудовищно. В смысле для фонда и для меня лично. В этом есть и моя вина.

– Наполнить контейнер водой – ваша идея?

– Нет, это задумка Кассинена, художника. Но ведь это я давала указания…

– Кто знал о существовании этого контейнера?

– Куча народу.

– Как минимум все, кто был вчера в резиденции?

– Да, и ещё многие в фонде и концерне. Проект анонсировали ещё весной, и я не знаю, какие подробности художник раскрывал по своим каналам.

– А вот это? – Паула протянула Май телефон с фото насоса и шланга. – Знакомо?

Май отстранилась и покачала головой.

– Этого я раньше не видела. Но знала, что Паавали просил подготовить насос и шланг.

– Кто был в курсе идеи с водой?

– Помимо меня – Кассинен, Ритва Каакко и кто-то из рабочих. И, разумеется, Элла, которая этим летом работает с нами. Видимо, я упоминала об идее и в разговорах с Лаури. Насчёт других ничего не знаю.

В прихожей зазвонил домофон. Май поспешила ответить, голос её звучал приглушённо, но Пауле удалось разобрать два слова: «Не сейчас». В ожидании Май она подошла к окну.

Оттуда она наблюдала, как Лаури Аро перешёл дорогу и направился к перекрёстку, где на парковке стоял его спорткар. Обернувшись, Паула увидела в дверях Май Ринне со смущённой улыбкой на лице. Очевидно, женщина не хотела, чтобы о её отношениях с Аро стало известно полиции, хотя ещё накануне они выглядели парой. Паулу это удивило: вроде взрослые свободные люди.

– Кофе? – снова предложила Май, не зная, что сказать, но тут же спохватилась. – Надо организовать для Кассинена новый контейнер.

Хартикайнен чувствовал себя как дома много где, но только не в морге. Даже сейчас, когда здесь хоть ненадолго можно было укрыться от жары.

Пожилой судмедэксперт бормотал что-то себе под нос, склонившись над покойной. Он поприветствовал Хартикайнена по форме, хотя они были знакомы как минимум лет двадцать. Хартикайнен знал, что спрашивать о каких-либо предположениях бесполезно.

Врач уже подтвердил предположение об утоплении. Лёгкие жертвы были полны солёной воды, признаки насильственной смерти отсутствовали. Сломанные ногти и другие травмы рук явно были связаны с попытками открыть дверь.

От образца ДНК и слепка зубов толку мало до тех пор, пока их не с чем сравнивать. Конечно, ДНК и отпечатки пальцев нужно будет проверить по всем возможным базам, но вряд ли женщина попадала в них ранее. Этого Хартикайнен эксперту не сказал – тот ответил бы, что догадка требует подтверждений, а их как раз не было.

Он стоял и смотрел, как врач накрывает обнажённое тело простынёй.