— Заказать вам выпить?

— Спасибо. «WKD-синий»[33], если не сложно. Ваше здоровье!

— Простите, но я еще не знаю вашего имени, — сказал я девушке, делая знаки Кларе, чтобы подошла.

— Таня. — Она протянула мне ладошку.

— Кен. Вот мы и познакомились, Таня.

Началось с того, что она подслушала наш с Филом разговор о «Горячих новостях». Я увидел, как она смотрит на нас широко раскрытыми глазами, тоже посмотрел на нее, а она не отвела взгляд. Думаю, из всей нашей с Филом беседы она разобрала лишь некоторые характерные расистские фразочки и теперь взвешивала, как лучше поступить: молча выйти на улицу или сперва плеснуть нам в лицо пивом, а потом убежать.

— Все о’кей, — заверил я ее через плечо Фила. — На самом деле мы истые либералы, и сейчас один из тех редких случаев, когда все это и вправду звучит не так страшно, как кажется.

Таня оказалась на четверть еврейкой, отчасти оттого она и приняла то, что, как ей казалось, услышала, так близко к сердцу. Она работала на киностудии на Уордор-стрит. В этом я почти не сомневался, так как Фил в течение нескольких минут допрашивал ее о кинематографии. С пристрастием, хотя и довольно деликатно. Видите ли, Филу втемяшилась параноидальная мысль, будто беспринципные журналюги из таблоидов пронюхали, что мы частенько выпиваем в «Золотой ветви», и хотят накопать на нас компромат, почему-то считая нас достойными такой чести, так что вполне способны подослать провокатора, который станет подбивать меня на опрометчивое высказывание, и я таки ляпну какую-нибудь глупость, не заподозрив, что разговор записывается, и приняв за нормального человека кого-то из вшивых прохвостов с диктофоном за пазухой.

Если принять во внимание, что я могу ляпнуть, даже прекрасно зная, что все записывается и мы в эфире, его опасения выглядят по меньшей мере странно, а вот тем не менее.

Как бы там ни было, но Таня, похоже, благополучно прошла его проверку на вшивость, и он потерял к ней всякий интерес, когда в паб ввалилась ватага ребят, с которыми мы делаем нашу передачу, вместе с гогочущей ассистенткой.

Таня была невысокого роста, стройная и находилась в постоянном движении, словно пританцовывала; она раскачивалась из стороны в сторону, сама этого не замечая, медленно и ритмично, подобно колыханию водорослей под поверхностью вяло текущей извилистой реки. Мне довелось наблюдать девушек, которые вели себя точно так же — под экстази, но в данном случае, по-моему, обошлось без таблеток. У нее были большие серо-зеленоватые глаза и черные волосы, уложенные короткими шипами.

В итоге с нами завис народ с нашей передачи и еще двое с передачи Тимми Мэнна, которая шла сразу после нашей; правда, сам старина Тимми не удостоил. Все расселись за нашим любимым круглым столом в дальнем углу пивной, и понеслось. Я, как мне казалось, прекрасно поладил с Таней, которая смеялась всем моим анекдотам и пару раз клала руку мне на плечо. Сперва-то планировалось, что вечером я встречу Джоу и мы сходим в кино, но потом все пришлось отменить — у Джоу приключился еще один кризис, связанный с «Аддиктой», — и я уже начинал подумывать о том, не прощупать ли почву с Таней.

Таня потягивала свой «WKD-синий», а я, заправившись двумя-тремя пинтами «Фуллера», перешел на виски, но последние два круга мухлевал. Когда никто не смотрел, я опускал стакан пониже и незаметно переворачивал под стулом, поливая древний и довольно замусоленный ковер. Черт побери, стопарики по двадцать пять граммов отличного виски, неразведенного — может, даже испарялось, не долетев до пола! Но я не мог позволить себе напиться. Если начнет что-нибудь вытанцовываться с милашкой Таней, лучше бы мне находиться в состоянии, в котором я сумею это оценить.

Но, как оказалось, мне ничего не светило: у Тани на шесть была назначена встреча с подругами, отговорить ее мне, к сожалению, не удалось. Я даже проводил ее до дверей и вывел на улицу. Она дала мне номер мобильника и поспешила к станции метро «Тотнем-Корт-роуд». Когда она растворилась в наступавших сумерках, я вздохнул и посмотрел на дисплей своей «моторолы», где еще светился ее номер.

Экранчик моего сотового погас, и я вернулся вовнутрь.

Наше застолье начало распадаться, когда его участники стали уходить, чтобы не опоздать — кто на автобус, кто на поезд, а кто и попросту на метро. Мы с Филом заглянули еще в «Тадж», торгующий навынос недорогой индийский ресторанчик, расположенный тут же за углом, а затем разошлись каждый в свою сторону. Я ощущал себя достаточно трезвым, чтобы сесть за руль, но в то же время понимал, что это не так, а потому оставил старушку Ленди на стоянке «Маут корпорейшн» и отправился домой на такси, с трудом выдержав по дороге очередную лекцию о превосходстве здоровой карибской кухни перед сомнительной индо-пакистанской жратвой, прочтенную мне Джеффом, шофером с Ямайки; судьба всегда сводит меня с ним, стоит только прикупить курятины под соусом карри или истекающую жиром коробку с кебабом.

— Моя тачка теперь провоняет, чувак!

— Вот тебе лишние пять фунтов, мой добрый друг, помаши ими в воздухе, и они разгонят дикую вонь Индостана.

Джефф счел мою шутку настолько забавной, что, выехав на Лотс-роуд, запалил огромный косяк и принялся, гогоча, выпускать клубы густого конопляного дыма.

Иногда я говорю людям, что мой дом стоит на приколе. Дело в том, что я обитаю в переоборудованной под жилье барже, пришвартованной к пристани Челси-Уорф. Когда-то баржа принадлежала сэру Джейми, у которого в Лондоне было несколько самых разных гнездышек в те времена, когда он еще пытался косить под Ричарда Брэнсона[34](кстати, тогда он даже отпустил характерную бородку, но быстро сменил ее на серьгу и прихваченный на затылке пучок волос, полностью уступив привилегию разведения пышной растительности на лице единственному и неповторимому Бородачу Большого Бизнеса). «Краса Темпля» была старым капитально переоборудованным каботажным суденышком. Она по-прежнему принадлежала «Маут корпорейшн» и сдавалась мне в аренду, причем по невиданно гуманным расценкам. С тех пор как я начал вести передачу, выходящую в утренний прайм-тайм, со мной заключили поистине царский контракт, так что я мог бы платить за мое корыто и по рыночным расценкам, но дешевизна всегда имеет свою привлекательную сторону, хотя Фил не преминул указать, что сэр Джейми таким образом старается покрепче привязать меня к своей колеснице: ведь если меня лишат дневного эфира, я потеряю и престижный плавучий дом, и престижный адрес — Челси есть Челси.