— Ну я так я, ладно, — Катя пожала плечами.

Чтобы не смущать бармена, мы с Рики остались за столиком подальше от барной стойки, за пределами его зоны видимости.

— Ну как ты, вообще? — спросил я хм... теперь уже жену, взяв за руку.

— Как во сне, если честно, — она прижалась к моей руке щекой. — Боюсь, что всё это сон, и я проснусь, а ничего не было.

— Я тебя разбужу, и ты убедишься, что всё на своих местах.

— Ты знаешь, — она второй рукой, кончиками пальцев, дотронулась до моей щеки, — здесь всё не так, как в вирте. Не знаю, как объяснить, в чём разница. Сочнее, насыщеннее, что ли. И ты немного другой. Небритый вот.

— Дома побреюсь, не до того было, — улыбнулся я. — Как же хочется скорее домой!

— А я немного боюсь, — Рики потупила глазки. — Мне Катюха пообещала припомнить всё, что мы с тобой с нею делали.

— Да не бойся, не съедим! Если ты против чего-то...

— Я не говорила, что против! Просто чуть-чуть боюсь.

— Что, голубки, соскучились? — Катя опустила на стол небольшой поднос с тремя фужерами и тарелкой с сырной нарезкой. — Прикиньте, мне продавать не хотели, сказали не положено. Пришлось документы показывать. И он всё равно заартачился, мол, один фужер только можно, раз мне 19 есть, или говорит твоим спутникам тоже надо документы предъявить. Ну, я ему такая коготки чуть-чуть в барную стойку воткнула, говорю: «Ты не понял, мы домой летим!» — так у него сразу всё желание документы проверять отшибло.

— Катюш, милая, а барная стойка-то из чего? — спросил я, представляя эту картину.

— Да камень какой-то искусственный, — Катя пожала плечами. — Лаком для ногтей дырки зальют, и будет незаметно. Я так и посоветовала.

Мне только ладонью по лицу хлопнуть осталось. Пипец, её одну даже в магазин не отпустишь, обязательно во что-нибудь да влипнет!

— Ну что, за нас? — спросил я, раз уж вино добыть удалось, заодно накрывая нас тонкой вуалью полога тишины, чтобы на нас меньше обращали внимания.

— Да, чтобы у нас всё получилось, — Катя приподняла свой бокал. — И с кланом, и самое главное, между собой.

— Ты такая серьёзная, — Рики глянула на неё и улыбнулась, — я прям не могу!

Отпили немного, и я заметил, что Катя поморщилась.

— Что, не понравилось? Вроде неплохое.

— Может и неплохое, но не фонтан. Да и сыр какой-то... — наткнувшись на наши насмешливые взгляды, Катя смутилась. — Ну да, я избалованная принцесса, привыкла ко всему самому лучшему!

— Ладно, принцесса, нам тоже расскажешь, где самое лучшее брать, — приобнял я её, — не имею ничего против того, чтобы у моих красавиц всегда было всё только самое лучшее!

Пока мы болтали, я заметил пожилого мужчину, который сидел за отдельным столиком и, кажется, плакал. В руках у него был лист бумаги. С моего места было плохо видно, что за лист.

— Девчонки, я пойду, гляну, что ещё тут есть, сейчас вернусь.

— А мы пока посекретничаем, — подмигнула мне Рики.

Отойдя от столика, я обратился к Авроре.

— Видела того мужчину за столиком, который плакал? Что у него за лист бумаги?

— Пройди сзади него, пожалуйста. Медленно, — голос Авроры стал сразу напряжённым.

— Иду.

Через несколько секунд Аврора выдала своё заключение.

— Всё в порядке. Этот мужчина летит с вами одним рейсом, место в бизнес-классе. И да, это письмо, но ему больше 40 лет. В нём говорится о смерти брата этого мужчины. Я навела справки, его брат погиб в Санкт-Петербурге в 1995-м году, в перестрелке. Но поехать в Россию этот мужчина смог только теперь. Расслабься, а я проверю всех пассажиров рейса.

— Спасибо, — я облегчённо выдохнул.

— Мы же в одной команде, Миша!

Я оглянулся. Вокруг были сотни пассажиров. И сейчас, благодаря линзам, я смог видеть, с какой скоростью Аврора проверяет данные. Над головами людей, стоило мне остановить на ком-то взгляд, появлялись название рейса и, если это был наш рейс, отметка, проверен человек или ещё нет. Галочки с проверкой появлялись всё быстрее то тут то там. Обжегшись на молоке, начинаешь дуть на воду.

Купив на всех кофе и десерт, я вернулся к нашему столику.

— Мммм, вкусняшки! — обрадовалась Катя.

В самолёт мы взяли места в первый класс. Не самый уже новый Аэробус А380 был скомпонован в «комфортабельной трёхклассной компоновке», как было сказано в листовке. Подозреваю, комфортабельные здесь только первый и бизнес классы, а эконом не комфортнее автобуса.

В нашем салоне места располагались парами, в три ряда. У девчонок места были у иллюминаторов, а моё рядом, через проход. Ещё когда брали билеты, договорились, что «к окошку» посадим Рики, как никогда не летавшую, один полёт до Новосибирска не в счёт, нам тогда было не до того, чтобы полётом любоваться. И первого, внутреннего перелёта, как оказалось, тоже не хватило. Восторгов после него меньше не стало.

Когда взлетели и разрешили отстегнуться, я пересел к девчонкам. Рики осталась сидеть в кресле у иллюминатора, а Катю я согнал, сел сам, а её к себе на колени.

— Аврора, что там у Насти? — спросил я, постучав по коммуникатору. Связь на самолёте была через ретранслятор, но была, хоть и относительно медленная.

— Мы с Тимуром, это новый глава службы безопасности, — мгновенно отозвалась в наушнике Аврора, — проработали твою версию о причастности Ефимова. Несмотря на то, что он у нас под наблюдением, подтвердить или опровергнуть эту версию мы не смогли. В среде наших «революционеров» наблюдается некоторое брожение, но ничего подозрительного пока что. Они встречаются в вирте, обсуждают философские темы. У меня по обрывкам фраз складывается впечатление, что о практической стадии свержения патриархов речи пока не идёт. Скорее они озабочены подготовкой, в первую очередь — финансовой независимостью от старших кланов. Я проанализировала архив биржевых данных за последние лет двадцать, и могу сказать, что достаточно активная деятельность началась далеко не вчера. Вокруг старших кланов постепенно образуется прослойка из предприятий, которые не связаны с младшими кланами и родами, а принадлежат обычным людям. В общем, я не думаю, что диверсия на заводе Насти как-то связана