затем он внезапно хлопнул себя по лбу. — Я понял, в чем дело. Такое ощущение будто ваш друг Джино является носителем чужой судьбы, и эта чужая судьба постоянно спутывает мои видения. Она как магнит сбивающий стрелку компаса. Но я в итоге продрался через все эти искажения и вижу, ваш друг станет победителем в конечном итоге.

При словах о носителе чужой судьбы Джино напрягся. Было ли это совпадением или звездочет действительно намекал на то, что в тело Джино вселилась другая душа и из-за этого у него изменилась судьба? Судьба прошлого Джино изменилась на судьбу Андрея Бессмертного.

— Ты чего такой смурной? Это ж так прикол. Я этого шарлатана каждый раз заставляю мне предсказания делать. Знаешь, что он в прошлый раз мне сказал? — Крейго на секунду замолчал, создавая интригу, а затем заговорщически зашептал. — Что я стану бессмертным.

— Да нет, быть такого не может, — продолжая думать о своем произнес Джино. Он ведь не верил в судьбу, и уж тем более в предсказания старого алкаша. — Это все бред.

— Вот и я считаю, что это бред. Но это чертовски весело, — здоровяк хлопнул Джино по плечу и разразился от хохота.

Выйдя из размышлений, Джино залился смехом составляя компанию Крейго. Через минуту они уже забыли о существовании старика. Тем временем звездочет, видя что его предсказания наконец-то удовлетворили громилу, вытер пот со лба, будто бы радуясь своей находчивости. После чего он быстро поспешил скрыться из виду, пока о нем вновь не вспомнили.

Толстая официантка принесла свечу и заменила стоявший на столе огарок. За столом стало светлее. В лучах пламени засверкали до этого незаметные на лице Крейго дорожки от слез, а нос выглядел слегка припухшим и покрасневшим.

Джино присмотрелся получше. Красные глаза Крейго на самом деле были такими из-за долгого плача, но когда тот изображал гнев этого было незаметно.

Что случилось с агрессивным двухметровым верзилой? Неужели это из-за проигрыша на экзамене? Видимо, Джино не один так переживал из-за провала. Отчего-то ему расхотелось дальше давить на Крейго.

— Экзамен? — понимающе спросил он.

— Уже в десятый раз. Понимаешь? В десятый раз я проваливаю экзамен, — тяжело вздохнул Крейго и посмотрел в потолок, сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. — Хотя кого я обманываю? Даже если я всю жизнь буду тренироваться, поднимать железо, я не стану настолько сильным, чтобы победить обычного рангутанга.

— В десятый раз? Кому ты заливаешь? Тебе сегодня как минимум пару ребер сломали на арене. Если каждый экзамен проходит так травмоопасно, то после стольких участий ты уже должен был стать инвалидом.

— Ты мне не веришь? Зуб даю, это правда. На мне все раны заживают как на собаке. Сам посмотри, — Крейго приподнял рубаху, показывая почти зажившие гематомы после столкновений с химерой.

Джино присмотрелся. Действительно, синяки почти рассосались. К тому же тело и поведение Крейго не выказывали признаков лжи. Челюсть Джино отвисла, получается здоровяк говорил правду про суперрегенерацию и десять попыток на экзамене. Покрасовавшись своей способностью Крейго продолжил:

— Вдобавок мой старик начальник городской стражи, поэтому у меня была привилегия поступать в академию хранителей на равных с отпрысками аристократов. Хоть теперь это неважно, так как после указа городского лорда простолюдины тоже могут сдавать экзамены в академию.

— Мой старик тоже служит на стене, — неожиданно для себя Джино, внезапно осознав, что Виктус за шестнадцать лет стал "его" стариком, хоть и избивал нещадно. — Слушай, а для чего тебе это? Академия ведь не единственное место, где обучают боевым искусствам.

— Да, но только после академии ты сможешь убивать высокоуровневых химер, — здоровяк вдруг вздрогнул, две высохшие дорожки от слез вновь увлажнились. — Моего старика больше нет. Он был начальником отряда на северной стене. Не раз получал награды за боевые заслуги. В одно из дежурств три года назад на стену напала куча крылатых тварей. Эта волна была на порядок сильнее обычных атак химер. Нападение было неожиданным, хотя разведка докладывала, что не обнаружила на подступах к городу сильных существ. Оно и не удивительно, ведь нападение было сверху и тогда стоял сильный туман. В ту ночь из всего отряда выжил лишь один человек.

Слушая здоровяка, Джино вспомнил, как примерно в то же время израненного Виктуса, всего в крови, принесли домой. Принесшие его стражи сказали, что он единственный выжил со всего отряда. Старик не то, что ходить, даже стоять не мог. Обычно от таких ран умирают. Джино долго его выхаживал. В ту ночь была очередь отряда Виктуса охранять северную стену. Ничто не предвещало беды, но на отряд внезапно напали химеры, которые на порядок сильнее обычных тварей. До прибытия подкрепления они успели перебить почти всех сослуживцев старика. Погиб даже командир отряда. Только Виктус ценой тяжелых ран выжил. Из-за тяжести полученных травм он перевелся, и стал инструктором городских стражей. Та ситуация удивительно напоминала то, о чем рассказывал Крейго. Получается их старики были сослуживцами.

Джино внезапно вдруг вспомнилась последняя тренировка с Виктусом. Эта сцена словно воочию прошла перед его взором.

— Старик, скажи честно! Почему ты так холодно относишься ко мне? Зачем избиваешь каждый день? Называешь сыном… но разве так должны поступать родители со своими детьми?

— Сын, я избиваю тебя, потому что ты для меня самый близкий и дорогой человек на свете, — глаза Виктуса заблестели.

Говорил "самый близкий и дорогой человек", черт, но он даже не пришел за ним в академию. Виктус ведь знал, что Джино хотел сдать экзамены на факультет начертателей. Называл его сыном, но когда он сбежал, старик даже пальцем не пошевелил, чтобы найти его. Видимо Виктусу на самом было плевать на него. Он служил для него лишь отдушиной для вымещения своей злобы на химер и на его поганую жизнь калеки.

Этот блеск в глазах старика, эта страсть к причинению ему боли, и эта ложь про самого близкого и дорогого человека, никак не выходили из головы Джино. Хорошо, что он сбежал. На последнем уроке, про который говорил Виктус, тот наверняка собирался убить его. "Проклятый ублюдок," — Джино ударил кулаком по столу.

— Воу, воу, полегче. Ты нам все пиво разольешь, — всполошился Крейго, благополучно забыв о том, что до этого сам также разлил их пиво. — Чего ты разбушевался то?

— Да, так. Своего старика вспомнил. Чтоб он сдох, старый пень, — с ненавистью в сердце сказал Джино и осушил кружку.

— Зря ты так, со стариками дружить надо, а не воевать. Отец он же будет для тебя лучшим другом, а знаешь почему? Потому что родитель никогда не предаст своего