Демонстративно прикалывая кнопками фотографии бригады Беловак стенду, Игорь Леонидович расположил снимки так, что получилось нечто вродекреста. Символ, однако!

– Вот они все тут, голубчики. – Введенский довольно огляделкомпозицию.

Вернувшись к столу, он продолжил оперативку:

– Итак, ситуация вокруг «Курс-Ин-Веста» чревата большойкровью. Мы будем наблюдать за конфликтом, пока не наступит критическая точка. Тогдамы вмешаемся. И Белов ляжет под нас, – сказал, как отрубил, он. – Или в могилу.Задача ясна?

– Так точно, – хором ответили рядовые невидимого фронта…

«Начинается посадка на самолет рейса двадцать три семнадцатьдо Симферополя. Повторяю…» – голос дикторши разносился под сводами залаожидания аэропорта «Внуково».

Возле выхода на посадку, с дорожными сумками в руках, стоялиСаша с Филом. Рядом с ними – Космос, чуть в стороне хмурый Пчела и несколькобойцов.

– Ну все, братва, мы полетели. – Саша помахал всем сразу.

– Осторожнее здесь, – назидательно посоветовал Фил, легкозабрасывая на плечо тяжеленную сумку.

Космос снисходительно похлопал его по плечу:

– Разберемся, не волнуйся.

– Космос, береги себя, – поддел напоследок друга Саша. Иобнял Пчелу: – Брат, прости меня. Я вчера обезумел совсем.

– В принципе, проехали, – пожал плечами Пчела и нескольковымученно улыбнулся. – Но я еще не отошел, если честно, – тем не менее добавилон.

Шутка ли – изрядно помятые бока и ссадина под глазом.

– Ты прав. Не держи зла, ладно? – И Саша крепко пожал емуруку.

Пчела едва заметно кивнул.

– Кос, живот прихватило, – подскочил к Космосу белобрысыйМиха. – Я в туалет, потом сразу к машине.

– Давай, Мих.

Саша и Фил двинули на посадку.

– Фил, билеты у тебя? – полуобернувшись, спросил Саша.

– У меня, у меня, – успокоил его Фил, помахивая билетами. –Банзай! – махнул он Пчеле.

– Банзай! – вскинул руку повеселевший Пчела.

Слева от выхода из аэропорта Миха обнаружил работающийтелефон. Поминутно оглядываясь, он быстро набрал номер:

– Але, это я. Облом… Слушай, я все сделал, не свезло… Ваэропорту… Да не мог раньше. Он вылетает…

И тут чья-то рука выхватила у него трубку. Это был Пчела. Онприложил трубку к уху, но услышал лишь гудки отбоя.

Миха с ужасом смотрел на пацанов, окруживших его. Он,конечно, не надеялся найти у них сочувствие. Но никогда не думал, что его будуттак ненавидеть.

– Ошибся, тупоголовый, – смотрел на него в упор Белый. –Никуда я не вылетаю.

Квартира была огромной. И, конечно, это впечатлениесоздавали в первую очередь высоченные, в три с половиной метра, потолки. Окнавыходили прямо на Яузу. А дальше открывался прямо-таки открыточный вид настарую Москву. Меж двух крыш даже была видна звездочка на одной из кремлевскихбашен.

– Это самая большая комната? – оторвавшись от окна, спросилаОлю бабушка.

– Ну да, гостиная, – равнодушно ответила Оля. – Бабуль, тебецейлонский или бергамот?

– Цейлонский… – крикнула бабушка, перемещаясь в другую комнату.

На прикрытых мешковиной коробках лежало несколько сабель.Некоторые – в богато украшенных ножнах, другие – просто так, наголо.

– Кудряво живете, молодежь. – Елизавета Павловна осторожнопотрогала острие одной из сабель. А потом, воровато оглянувшись на дверь, взялав руку саблю, оказавшуюся легкой, и несколько раз молодцевато взмахнула ею надголовой. Прямо красный командир в юбке. На пенсии.

– А здесь что будет? – вернулась она к мирной жизни.

– Не знаю, может, кабинет, – из кухни крикнула Оля.

– Кабинет?! – бабушкино удивление было безмерно. – Дадетская, – решила она по-своему.

– Спальня-то! Зачем такая огромная? – старушку здесьудивляло решительно все.

– Нормальная. Воздуха много… Иди, остынет, – умоляющепозвала ее Оля, которая уже обалдела от всех этих бабулиных вопросов.

Но та никуда не торопилась. Она достала монетку изстаренького портмоне. И, с трудом наклонившись, засунула денежку в щель между двумяпаркетинами. На счастье. Так делали всегда. И ее бабушка. И бабушка ее бабушки…Замечательная все-таки у Оленьки квартира. Просто роскошная. И кухня какая…Большая!

Аккуратно расправив подол парадного платья, она приселанапротив внучки.

– Ох, Олюшка, я так рада, что у вас есть свой дом… Я всевспоминаю, как мы в эвакуацию с твоим отцом по углам кочевали… Ему тогда еще идвух лет не было.

– Сахар класть?

– Нет, я с тортом… – И бабушка задумалась. Посмотрев на Олюповлажневшими глазами, она принялась за торт, попутно рассуждая: – Нет,все-таки Саша юноша хороший, по-своему порядочный. И друзья его уважают. Такуюквартиру подарили…

– А мы, может, переедем отсюда, – неожиданно вырвалось уОли.

– Вот те на! – всплеснула руками бабушка. – А что случилось?

Оля поняла, что погорячилась. Вот уж с кем не стоилообсуждать эту тему!

– Да… Не, я так, брякнула. Мы пойдем на Кремера? – ловкоперевела она разговор.

– Пойдем, пойдем. Только чай допьем. Прежде чем выпуститьбабульку на лестничную площадку, Оля выглянула за дверь сама и внимательнооглядела порог и все углы. Сегодня гранат и прочей пиротехники не наблюдалось.И то хлеб. – Бабуль, пойдем пешком, а то лифт сломался. – Оля потянула бабушкуза рукав, стараясь, чтобы та не заметила следов взрыва. Но бабушка всепродолжала о своем:

– Лифт-то починят. Только не вздумайте переезжать. Мнеквартира понравилась.

– Осторожно, здесь ступеньки крутые, – предупредила Оля.