Игнат тихо поднялся на второй этаж и, заглянув в один из коридоров, успел увидеть женщину, повернувшую за угол. Незнакомка была рыжей. Игнат подождал, потом заглянул в комнату, из которой она вышла, осмотрелся там, проверяя все шкафы, – так и есть! Вот он, Настин рюкзак! Паспорт, кредитки и билеты Игнат переложил в один из многочисленных карманов своих брюк – там, кроме баллончика и рации, которая, впрочем, тут тоже не действовала, был припрятан еще и охотничий нож в чехле. Но ни нож, ни баллончик, ни рация ему не понадобились: как только он направился к выходу из комнаты, кто-то весьма решительно сбил его с ног. Хотя напавший на Игната слуга был чуть не в два раза ниже ростом, силищи ему было не занимать. К тому же он очень ловко уворачивался от кулаков Игната, так что тот, в конце концов, был повержен и препровожден к хозяину дома.

– Ну, хорошо, продолжим, – сказал Бруно, опять усаживаясь в кресло.

– Да, продолжим! – Игнат постарался выпрямиться, как мог. – Вы немедленно возвращаете мне мою невесту, и мы с ней уходим, иначе…

– Невесту? Как смело с вашей стороны называть невестой девушку, с которой вы знакомы… неделю? Десять дней?

– Настя – моя невеста! – твердо повторил Игнат.

– Да вы сами в этом не уверены, молодой человек! – рассмеялся Бруно. – И не кажется ли вам, что вы не в том положении, чтобы выдвигать какие бы то ни было требования? Вы вломились в частное владение, подозреваю – с целью грабежа…

– Не выйдет. Полиция предупреждена, что Настя здесь. И если я через пару часов не вернусь с ней…

– Через пару часов? И сколько же сейчас, по-вашему, времени? – тут же большие напольные часы услужливо отбили четверть девятого. – О! А в Монте-Кьянчано сейчас, между прочим, уже вечер. Обожаю эту долину. Так приятно иметь собственное время. Ну, и где же ваша полиция?

– Послушайте, мы все о вас знаем. Клод рассказал, что вы сделали с его женой.

– Этот сумасшедший француз? Да кто ему верит!

– Полиция заново открыла то дело. И они вот-вот будут здесь. Так что сейчас же позовите Настю!

– Ах, как мы испугались! Да, Карл? – Карл выразительно хмыкнул, а Берта поджала губы и покачала головой. – Мы просто позеленели от страха. И что же, по-вашему, мы сделали с его женой? Кстати! Клод рассказал вам о своей трусости? Он же рыдал, как ребенок! Умолял на коленях: «Только не убивайте меня!» И про жену забыл!

– Я не стану умолять.

– Да ну? Вы готовы принести себя в жертву ради девчонки, которую почти не знаете? И в чувствах которой не уверены?

– Готов.

– О, да вы безумец почище Клода!

– Но у меня есть одно условие…

– Опять? Я же ясно сказал: условия здесь выдвигаю только я.

– Я должен увидеть Настю и убедиться, что вы ее отпустили.

– А в противном случае?

– Я дорого продам свою жизнь! Как вы собираетесь вести меня в это ваше… капище? Силой? Я буду сопротивляться!

– Ну вот! Только что он был готов на все, а теперь… Но нам совершенно необязательно вести вас… Как вы сказали? Капище? Какое интересное слово. Совершенно необязательно! – Бруно одним рывком вскочил из кресла, ринулся к Игнату, схватил его за грудки и зарычал прямо в лицо: – Мы убьем тебя прямо здесь и сейчас. Карл!

Глаза Бруно налились кровью – он оскалился, как хищный зверь. Игнат заорал:

– Настя! Я хочу видеть Настю!

– Ты ее увидишь, – произнес низкий женский голос. В дверях стояла Анастази – вид у нее был суровый. Бруно выпрямился и отошел к стене, с тревогой глядя на супругу. Анастази приблизилась к Игнату – глаза ее все время меняли свой цвет, словно голубая волна пробегала по изумрудной зелени.

– Настя… Настя, это ты, я знаю, – прошептал Игнат, и Анастази усмехнулась, потом обернулась к Карлу:

– Развяжи его. И подай мне кинжал.

– Повинуюсь, госпожа!

Игнат выдохнул и поднялся, растирая затекшие руки.

– Дорогая! – воскликнул пораженный Бруно.

– Все кончено, любимый. Я устала и ослабела. Каждое новое воплощение дается мне все труднее. И времени занимает больше. Твои Боги отвернулись от нас. А может, и умерли. Они не дают мне жизненной силы. Ты сам видишь, вокруг одно запустение и тлен.

– Боги не умирают!

– Но они уходят. И возвращаются, когда захотят. Кому это знать, как не жрице. Она настигла нас. Великая Иштарет.

– Иштарет? Я думал, она забыла о нас за эти годы! За эти сотни лет…

– Боги злопамятны. И у них в запасе вечность.

– Но мы же можем… как-то… умилостивить ее? Принести жертву? Вот, я как раз хотел…

– Мы принесем жертву. И ты знаешь какую. Помнишь ее пророчество? Твоя любовь убьет тебя.

Бруно побледнел и прислонился к стене, простонав:

– О, нет… Анастази, нет…

Она повернулась к слугам:

– Властью, данной мне Великой Иштарет, Повелительницей Всего Живущего, я отпускаю вас. Вы свободны.

Игнат ахнул: Берта и Карл вдруг как-то обмякли, а потом просто исчезли, оставив на полу две кучки грязной одежды – только синеватый дымок поднялся к потолку и рассеялся. Анастази повернулась к бледному, как мел, Бруно. Они долго смотрели друг другу в глаза, потом женщина спросила:

– Ты не хочешь покаяться перед тем Богом, которого предал? Говорят, он умеет прощать.

Бруно рванул с шеи цепочку с распятием:

– Нет! Может, я и попаду в Чистилище, но тебя-то там не будет! Пусть Иштарет заберет нас обоих. – Он скинул с плеч халат и протянул руки: – Иди ко мне! Я готов, любимая!

Анастази шагнула к обнаженному Бруно:

– Властью, данной мне Великой Иштарет, Повелительницей Всего Живущего, я дарую тебе, возлюбленный мой, легкую смерть!

Она страстно поцеловала Бруно, одновременно вонзив ему прямо в сердце острое лезвие, потом отшатнулась – по щекам ее текли слезы. Тело Бруно осело на пол и вдруг начало стремительно стареть, пока не превратилось в высохший скелет, рассыпавшийся в прах. Глухо звякнул упавший кинжал. Игнат стоял, открыв рот от изумления. Анастази повернулась к нему, и он напрягся.

– Мы уходим, – сказала она. – Иштарет отпускает тебя и твою девушку. Великая Иштарет любит героев и презирает трусов.

На ступенях Анастази приостановилась, повернулась к дому и печально произнесла, поклонившись:

– О, Великая Иштарет, Повелительница Всего Живущего! Я, твоя неверная и раскаявшаяся жрица, покидаю это священное место навсегда. Прими мою душу с миром!

Потом издала негромкий ухающий звук, тотчас из сада прилетела сова и села к ней на плечо.

– Идем. Самое главное начнется за воротами. Держи меня крепче! Нет, не меня. Это буду уже не я, а твоя девушка. Ей придется трудно. Будь готов к тому, что она не сразу тебя вспомнит. И не сразу обретет свой привычный облик.