– Вот именно, – согласился Киреев. – У каждой работы своя цена. У Куинджи этюды, небольшого размера к тому же, поэтому вполне объяснимо, что он стоит дешевле. Гораздо дешевле. Получается, что кто-то заказал нашему вору, или он сам отобрал работы, при продаже которых мог подняться минимум на десять миллионов баксов, и он при этом прихватывает еще две картины, которые стоят гораздо меньше, на сдачу, так сказать…

– Зачем? – изумленно спросил Дорошин.

– То-то и оно, – в третий раз сказал Эдик. – Поймешь это, поймешь и все остальное.

* * *

Ксюша лежала в объятиях Дорошина, и он думал о том, что уже не помнит, как жил, когда рядом не было этой чудесной маленькой женщины. Обожание, которое он постоянно видел в ее фиалковых глазах, пожалуй, было тем главным крючком, на который он крепко попался, встречаясь со своей новой любовницей.

В постели она была не очень умелой, не скрывая даже, что плотские утехи оставляют ее равнодушной. Холодности своей Ксюша не стыдилась и не считала ее чем-то особенным.

– Витя, большинство женщин так живут, – говорила она, поглаживая его по мускулистой, поросшей жесткими волосами груди. – Ты уж поверь мне, я же в женском коллективе училась, мы с девчонками ханжами не были, о чем только не говорили. Да и с женами Аликовых друзей мне беседовать приходилось. Я-то, конечно, поумнее их буду, больше молчу, да и не пью совсем, а они, как по паре бокалов вина пропустят, так и давай мужикам кости перемывать. И если ты думаешь, что про секс говорят только мужчины, то ошибаешься. Женщины тоже очень даже говорят, да еще так, что у мужиков бы уши в трубочку сворачивались от смущения. Так что я точно знаю, что, во-первых, я не одна такая, а во-вторых, в жизни это совсем не главное.

– Не знаю. – Дорошин поцеловал ее в висок. Почему-то Ксюша вызывала у него не страсть, а щемящую нежность. Скорее всего, как ему казалось, причиной этого была именно холодность ее натуры. Не была она страстной женщиной-вамп, что ж поделать. – В семейной жизни, может быть, хотя удовольствие в постели и тут помешать никак не может, а уж адюльтер без удовольствия вообще теряет смысл. Вот скажи, зачем тебе любовник, если тебе от меня ничего такого, – он покрутил рукой в воздухе, изобразив что-то, не поддающееся описанию, – не надо?

– Какой же ты дурачок у меня, Витя. – Ксения приподнялась на локте и посмотрела на него, улыбаясь. – Мне с тобой хорошо, спокойно. Я знаю, что ты меня не обидишь, не предашь, не подставишь. Ты, если хочешь знать, мое самое большое в жизни приключение. У меня от наших свиданий такой адреналин в крови, что никакого секса не надо.

– А ты уверена, что для тебя это безопасно? – осторожно спросил Дорошин. – Я не хочу быть причиной твоего разлада с мужем, Ксюша. Если он начнет тебе устраивать сцены ревности, то скажи мне сразу, нужно будет как-то быстрее все решать.

– Ой, Дорошин. – Иногда Ксюша любила называть его по фамилии. – Ну какой же ты правильный, просто невозможно! Нет у меня никаких проблем с мужем и быть не может. Ты пойми, он мне полностью доверяет, потому что за четырнадцать лет я его ни разу не обманула. Какая ревность? О чем ты? Он даже слова такого не знает. Алик абсолютно убежден, что он – самый лучший мужик в мире, а потому ему даже теоретически не может прийти в голову, что я ему с кем-то изменяю.

– А что ты ему говоришь, когда уходишь ко мне? – упрямо спросил Дорошин. Он помнил, как дядя говорил ему, что его свидания с Марией Викентьевной были редкими, потому что отрывать время от своей семьи она могла лишь изредка.

– Витя, я ничего ему не говорю. Утром он уезжает по своим делам, и до позднего вечера его нет дома. Я могу быть на работе, где меня, впрочем, тоже особо никто не контролирует. В выходные могу ездить по магазинам, по салонам красоты, могу в Москву даже рвануть на выставку какую-нибудь. К примеру, сегодня я ему так и сказала. Мол, поехала в Третьяковскую галерею, хочу подзарядиться прекрасным.

– Куда? – тупо спросил Дорошин.

– В Москву, – засмеялась Ксюша. – А что такого? На моей машине три часа туда, три обратно, пару часов там. Получается, что я могу провести с тобой практически весь сегодняшний день. Я специально к субботе подгадала, чтобы ты был не занят. Машинку мою за твоим забором увидеть никто не может. Если Алик позвонит, я отвечу. Он на один из объектов в район уехал, дети с няней, так что я свободна как ветер. И никакого риска. И вообще, не разочаровывай меня, я не хочу думать, что мой любимый мужчина – трус.

– Я не трус. – Дорошин пожал плечами. Почему-то мысль, что ему придется сегодня провести с Ксюшей целый день стала ему неприятна. Он-то собирался закончить электропроводку на первом этаже да потом попариться в бане. Получается, что Ксения, не спросив, нарушила его планы. – Я волнуюсь не за себя, я взрослый мужик, который способен постоять за себя. Я боюсь за тебя. Я твоего мужа никогда не видел, но то, что некоторые мужчины от ревности теряют адекватность, знаю очень хорошо.

– Витя, поверь мне, я не ребенок, и я знаю, что делаю, – сказала Ксюша и испытующе посмотрела ему в лицо. – А скажи мне, Дорошин, мне показалось, или ты действительно не рад, что я свалилась тебе на голову, да еще так надолго?

Виктору стало стыдно. Он никак не мог привыкнуть, что Ксюша обладала потрясающей интуицией, как будто мысли читала. Подумаешь, электропроводка… Ремонтом дома он может и в другое время заняться. В конце концов, он радоваться должен, что такая чудесная женщина придумывает что-то, чтобы побыть с ним наедине! А в баню и вместе можно сходить. Он представил, как хлещет розовую от жара Ксюшу веником по упругой попке и тут же почувствовал желание.

– Да как ты можешь так говорить? – возмутился он, стараясь, чтобы голос звучал искренне. – Я же по тебе с ума схожу. Я очень рад, что ты останешься у меня на целый день. Только, чур, уговор. Пойдем вместе в баню.

– А по-моему, до бани ты не дотянешь. – Ксюша шаловливо погладила его по той части тела, на которой сейчас и без того были сосредоточены все мысли полковника Дорошина. Он слабо охнул. – Витенька, мне так радостно от того, что я тебе так нравлюсь. Со мной никогда в жизни такого не было. И ты можешь делать со мной все, что хочешь. И сейчас, и потом, в бане.

Уговаривать Дорошина не пришлось. Через какое-то время он откинулся на спину, снова уместил на своем плече Ксюшину златовласую головку и опять нежно поцеловал ее в висок. Почему-то после занятий любовью с этой женщиной он испытывал легкое чувство стыда. Чтобы заглушить непонятно откуда берущиеся угрызения совести, он попросил:

– Расскажи мне, что нового в галерее?

– Ой, а я буду твой тайный агент? – тут же восхитилась Ксюша, в ее глазах зажегся огонек, и она стала еще прекраснее, если это было возможным. – Здорово, можно чувствовать себя подругой Джеймса Бонда. Это так увлекательно!

– Вообще-то, внедрить в ходе расследования своего человека – это сильный ход, – рассмеялся Дорошин. – А тебя и внедрять не надо. Ты и так там работаешь. Ты же мой человек?

– Твой. Безоговорочно, – подтвердила Ксюша. – Что именно тебе рассказать?