от режиссера.

— Как думаете, а если я и представление пропущу, он обидится?

— Просто скажите ему, что вам очень понравилось.

И я сбежал из зала.

— Как там моя девочка?

— О, да мы теперь фамильярничаем?

— Я имел в виду коротколапую девочку.

— А, ее… С ней все в порядке. Спит на травке.

— Я знал, я знал! Она по мне не скучает. Она даже не заметила, что меня нет.

— Я не хотела вас пугать. На самом деле она весь день грустная и унылая.

— Вы специально так говорите, чтобы поднять мне настроение. — Я вздохнул в телефонную трубку. — И оно поднялось. Я не забыл вам сказать, когда ее кормить?

— Вы все записали. Она что, правда ест…

— А я вам говорил, что она может захотеть спать с вами?

— Нет.

— А вы не против?

— Ничуть.

— Возможно, она захочет спать у вас на голове.

— Возможно, мне это понравится.

— Я так и думал.

Она пошмыгала носом.

— Вы что, не хотите узнать, как у меня дела? Вы только ради нее позвонили?

Она явно переигрывала. Мы снова будто снимали наше собственное кино.

— Как сегодня занятия? — сымпровизировал я.

Если вы будете со мной милы, — отозвалась она хриплым чувственным шепотом, — когда-нибудь я расскажу вам… об изменении зонирования.

— Скажите, а как такая сексапильная девушка с обложки вообще попала в недвижимость?

— Ну, я спала с агентом по недвижимости.

— В прошедшем времени?

— Он сушит волосы на теле феном. Хоги, вот вы сушите феном волосы на теле?

— Нет, я плачу за это специально обученному человеку.

Она засмеялась, потом помолчала немного и сказала:

— Хоги?

— Что?

— У меня появляется… ощущение насчет нас с вами. А у вас?

Я помедлил, пытаясь понять, играет она или уже перестала.

— Эй, — позвала она, — молчание не лучший ответ.

— Думаю, как правильно ответить.

— Попробуйте, у вас все получится.

— Ну ладно, — сказал я. — У меня тоже есть… ощущение. Только…

— Только что?

— Только у меня принцип: не смешивать работу со страданиями.

Теперь замолчала уже Ванда.

— Ого, — сказала она наконец, — а ты силен.

— Ну да, ты теперь соревнуешься с серьезными игроками.

— Похоже, да. Все дело в том, что я старая развалина? Ты поэтому меня отвергаешь?

— Поговорим, когда я вернусь. За обедом. И ты не старая развалина. Ты одна из самых красивых женщин, которых я знаю. Я польщен твоим вниманием.

— А зря. У меня же ужасный вкус на мужчин, помнишь?

Она засмеялась и повесила трубку. Конец сцены.

Что до меня, я сделал глубокий вдох и позвонил в Виннипег, провинция Манитоба. Пришлось сделать несколько звонков, прежде чем я нашел отель, в котором остановилась съемочная группа нового фильма нового гения, но я его все-таки нашел, и телефон в ее номере зазвонил, и она сняла трубку. Когда она сказала «Алло», сердце у меня отчаянно забилось. Я на секунду разучился разговаривать. Она снова сказала «Алло», уже слегка настороженно.

— Привет, Мерили, — наконец выговорил я.

— Хоги, милый, это ты. А я уж думала, что это очередной любитель дышать в трубку.

— Ты разочарована?

— Ни капельки.

Критики уже много лет пытаются описать голос Мерили. Это одно из главных ее достоинств как актрисы и как женщины — звучный, хорошо поставленный, и в то же время воздушный, с ноткой смущения. Мне ее голос всегда казался голосом воспитанной девочки-подростка из хорошей семьи, которую только что впервые поцеловали.

И ей понравилось.

— Хоги?

— Да, Мерили?

— Привет.

— И тебе тоже привет. Мне нужно тебя кое о чем спросить. Надеюсь, ты не возражаешь.

— Абсолютно не возражаю. Я торчу у себя в номере и смотрю хоккей по телевизору. Тут уже пролилась кровь.

— А где Зак?

— В Нью-Йорке, бьется над своей новой пьесой, — ответила она. — Ты это хотел спросить?

— Нет. Лулу уже исполнилось два года или еще только будет два?

— У нее это на обратной стороне бирки на ошейнике написано. Мы же выгравировали там ее дату рождения, помнишь? Я хотела указать там и ее знак зодиака тоже, но ты не дал.

— У собак не бывает знаков зодиака.

— А вот и бывают.

— Я не могу проверить ее бирку. Она в Лос-Анджелесе, а я в Лас-Вегасе.

— Ты ее не сдал в какой-нибудь собачий питомник?

— Что ж я за человек, по-твоему?

— Талантливый и печальный.

— Наполовину угадала.

— На которую?

— Слушай, раз ты теперь с Дебби Уинтер снимаешься, расскажи мне, какая она.

— Не знаю, милый. Она не выходит из трейлера. Я играю темную сторону ее натуры. Это все очень психологично, что в данном случае, по-моему, означает кашу-размазню.

— Я скучаю по твоим затейливым выражениям.

— Я вообще не представляю, что здесь происходит. Режиссер мне ничего не говорит, он слишком занят — слушает, как окружающие ему рассказывают, какой он гениальный. Через неделю заканчиваем. Хоги, как тебя занесло в Лас-Вегас?

— Работаю над книгой Санни Дэя.

— Да, я что-то про это читала в журнале «Пипл».

Вот что еще мне всегда нравилось в Мерили — она никогда не скрывала, что читает «Пипл»[38].

— И что там говорилось?

— Что Гейб Найт не очень доволен тем, что их прошлое собираются раскапывать. И что этим занимаешься ты.

— Думаешь, с моей стороны это низко?

— Ты не смог бы вести себя низко, даже если бы захотел.

— Знаешь, Мерили, это вторая по приятности вещь, которую я от тебя услышал за все эти годы.

— А первая какая?

— «Ты точно не хочешь попробовать в какой-нибудь еще позе?»

— Ми-истер Хоги, что-то вы расшалились, когда начали водить компанию с комиками из «борщового пояса»[39]. Расскажи-ка лучше про Единственного. Он правда такой сальный и пошлый, как кажется?

— Честно говоря, я даже не знаю.

Она помолчала секунду.

— Что не так?

— А почему ты думаешь, что что-то не так?

Она не снизошла до ответа.

— Я, кажется, втянулся, — сказал я. — Не уверен, что это хорошо. Я и так в невнятном положении — я не репортер, не психиатр, не друг. Подходящего слова для моей роли нет — во всяком случае, приличного.

— Расслабься, Хоги.

— Ты советуешь мне расслабиться?

— Ну да. Ты всегда сам себя слишком строго контролируешь. Именно в этом твоя проблема.

— А, вот оно что.

— Вживайся в роль и просто получай удовольствие.

— Тут слишком мрачные дела творятся, не до удовольствий. — Я рассказал ей о том, что произошло и как себя вел Санни.

— Он прав, что не слишком переживает насчет психов, — сказала Мерили спокойно. — Я тоже так делаю. Скажи мне, милый, не начал ли ты роман?

— Ничего я не начал.

— Очень жаль.