— Женька! Ты? Что там? Как? — вскочил с постели от резкого звука Олег.

Комната была залита солнечным светом. В закрытую дверь кто-то громко скребся. Это Вульф рвался поприветствовать любимого хозяина.

— Женька! — нацепив очки на нос, вылетел в коридор мальчик. — Кажется, я заснул.

— Я, кажется, тоже, — топтался с ошалелым видом возле входной двери Женька.

Одна нога у него была уже в джинсах. Второй он тщетно пытался попасть в штанину, но спросонья промахивался.

Тут только Олег осознал, что его разбудило. В дверь настойчиво звонили.

— Кого это в такую рань несет? — недовольно поморщился он.

— Вообще-то уже и не рано, — откликнулся Женька из-под майки, в которую как раз просовывал голову.

— Слушай, открой. Я пойду оденусь, — побежал Олег в свою комнату.

Женька открыл. На пороге стояли Тема, Катя и Таня.

— Дрыхнете, значит, — осуждающе покачал головой Тема.

— Им можно. Они всю ночь дежурили, — с уважением поглядела Катя на Женьку.

— Да мы, в общем… — смутился тот.

— Проспали мы, — появился в передней уже одетый Олег.

— Герои, — пропела Катя.

— А что я говорил! — не упускал случая подчеркнуть свою проницательность Тема.

— Ты всегда говоришь и чаще всего слишком много, — усмехнулась Катя.

— Не больше некоторых других, — надулся Темыч. — Значит, новостей нет, — повернулся он к Олегу. — Вообще-то я от вас большего ждал.

— Что поделаешь, — развел руками мальчик в очках. — Ладно. Вы посидите, — указал он друзьям на гостиную. — Я сейчас в темпе умоюсь. Потом вместе завтракать будем.

— А я пока погуляю с Вульфом, — вызвалась Таня. Этого пса она просто обожала. Давно сама бы обзавелась длинношерстной таксой, если бы у мамы не было аллергии на шерсть животных.

— Очень правильное решение, — деловито направился Олег в ванную комнату.

Там он первым делом осмотрел потолок. Пятно совсем высохло. После эксперимента остались коричневые разводы.

Быстро умывшись и крикнув Женьке: «Теперь твоя очередь!» — Олег прошествовал на кухню. Там на столе лежала записка от родителей: «Уехали на работу. Будить вас не стали. Не забудьте про слесаря».

— Делать ему тут нечего, слесарю, — проворчал Олег с таким видом, словно бы отдувался за чьи-то чужие грехи. — Теряй теперь драгоценное время.

Он полез в холодильник. Там стояла целая упаковка йогурта. Как раз то, что требуется. Вскоре с завтраком было покончено. Девочки, правда, есть отказались. А вот Темыч с удовольствием разделил с ребятами трапезу. Он объяснил, что мать его накормила какой-то очень невкусной яичницей и теперь ее срочно нужно чем-то заесть.

— Ну, а теперь, дорогие мои, мы до прихода слесаря на приколе, — объявил Олег, когда все вернулись из кухни в гостиную.

— Будем надеяться, что он быстро, — всегда верила в лучшее Таня.

Не успела она это произнести, с лестничной площадки донеслись резкие вопли и шум.

— Что там еще такое? — прислушался Олег.

Шум усилился. Затем послышались звуки глухих ударов.

— Кажется, бьют кого-то, — позеленел Темыч.

— Узнаю голос Кельмановны, — подхватила Катя.

— Точно, Кельмановна, — прислушался повнимательней к хриплым воплям Олег.

— Если ее там убивают, то я спасать не пойду, — с довольным видом заявил Тема. — Она мена в прошлом году так клюкой своей избила…

— За ее жизнь можешь не беспокоиться. Кельмановна сама кого хочешь убьет, — без тени сомнения произнес Женька.

Бабка Анастасия Кельмановна Редкозубова, жившая по соседству с Олегом, в прежние времена служила буфетчицей то ли в Большом театре, то ли в консерватории. Своей работой Анастасия Кельмановна была полностью удовлетворена и даже сумела приобрести однокомнатную кооперативную квартиру. После распада Советского Союза и выхода на пенсию дела бабки Кельмановны пошли сложно. Сперва она ринулась с головою в «гостиничный бизнес». То есть, пускала в свою квартиру коечников. Состав их был крайне многонационален. А так как бабка Кельмановна объясняла соседям, что это к ней приезжают родственники, папа Олега первое время с удивлением повторял: «Сколько же их у нее!»

Первые сомнения закрались в чистую душу Бориса Олеговича при виде стайки очередной родни Кельмановны, в основном состоявшей из лиц вьетнамской национальности, среди которых гордо возвышался один широкоплечий негр. Всю эту ораву Анастасия Кельмановна представляла соседу как любимых племянников.

Чуть позже с одним из ее клиентов вышла история, и бабка едва не предстала перед судом по делу о хранении наркотиков. Кроме того, ей предъявили солидный штраф за незаконную сдачу внаем квартиры. Бизнес накрылся. С той поры Кельмановна прониклась стойкой ненавистью ко всем более Удачливым обитателям дома номер один. Особенной нелюбовью пользовались у Анастасии Кельмановны дети, а больше всех остальных — Олег и его друзья. Она постоянно старалась поймать их на каких-нибудь проступках и, чуть что, пускала в ход клюку.

— Получай, паразит! — вдруг отчетливей прежнего донеслось до ребят из-за входной двери.

Тут же раздался звук, напоминающий щелканье бича. Затем кто-то исторг жалобный вопль:

— Помогите! Убивают!

— Нет! Я больше так не могу! — вскочил первым на ноги маленький Темыч.

— А не хотел, — ответила Катя.

— Я думал, что Кельмановну убивают, — уже возился с дверным замком мальчик. — А там вроде все наоборот.

— Погоди, я сам, — отпер дверь Олег. — Ого! — едва выглянув, попятился он в квартиру.

Теперь уже вся компания сгрудилась в проеме двери. На лестничной площадке происходили события поистине драматического размаха. По длинному коридору петлял, прихрамывал, как подраненный заяц, какой-то немолодой человек в штормовке и с чемоданчиком. Его, тяжело пыхтя и стуча клюкой по полу, преследовала по пятам бабка Анастасия Кельмановна Редкозубова. Дверь в ее квартиру была распахнута настежь. Оттуда тянуло квашеной капустой и какой-то затхлостью, отчего развернувшийся поединок приобретал особенно мрачные черты.

— Руби бандита! — азартно взмахивала блестящим шлангом от душа Кельмановна.

Бандит, или тот, кого подобным образом именовала свирепая бабка, терял силы на глазах. Шланг от душа в змееподобной серебристой облицовке, грозно свистя в воздухе, несколько раз достиг цели.

— Помилосердствуйте, братцы! — краем глаза заметив ребят, простонал человек в штормовке.

— Ну, прямо рассказ «После бала», — проворчал Темыч.

В следующее мгновение он, повинуясь внезапному импульсу, вклинился между бабкой и пожилым человеком в штормовке.