– Теперь ты счастлива. Но ты живёшь тем днём из года в год, из-за того, что ничего не смогла сделать. Постоянно возвращаешься в него, но для чего? – она садится, обвивая мои колени руками. – Чтобы что-то изменить!

Я опускаю взгляд вниз, не зная, что ей ответить. Она притягивает меня к себе и крепко обнимает.

– Ложись спать и спаси её, – шепчет мне на ухо, гладит затылок. – Сделай так, чтобы хоть где-нибудь восемнадцатилетняя ты была счастливой.

Я закрываю глаза и из-под ресниц катятся непрошенные тихие слезы. Я с удивлением стираю их и смотрю на мокрые ладони.

– Всё будет хорошо. Ты справишься.

Она ещё раз крепко обнимает меня, поднимается и собирается уходить.

– До утра.

Шаги удаляются, слышу скрип закрывающейся в спальне двери, и меня вновь обволакивает тишина. Я вновь обращаюсь взглядом к огню, но он больше не помогает, и в голову назойливо лезут воспоминания, восстанавливая события того злополучного дня.

Это был следующий день после того, как меня посетил торговец. Тем утром я не вышла из комнаты. Тяжесть того, что пришлось узнать, придавила меня и я не смогла встать с кровати. Мама пару раз стучалась, просила выйти, но я, не поднимаясь с постели, говорила ей, что плохо себя чувствую. Это было отчасти правдой – в голове было так много мыслей, что я не могла поднять её с подушки. Котёнок играл с моими локонами, прыгая по подушке, прихлопывая их коготками. Когда ему надоедало, он убегал к ладоням, которыми я перебирала ткань наволочки, и начинал кусать пальцы. Кажется, там выступали капельки крови из-за глубоких царапок и укусов, но я не обращала внимания. Потом он начинал играть с лучиками солнца, которые пробивались сквозь шторы, но я была так глубоко внутри себя, что не замечала шум.

Не помню, сколько прошло времени, в жизнь меня вернула мама, открывшая дверь.

– Малыш, он царапается в дверь уже десять минут, – сказала она и подхватила его на руки. – Долго еще лежать будешь? Я собираюсь обедать.

– Обедай, – тихо ответила я.

– Что с тобой, малыш? – она подошла и положила ладонь мне на лоб. – Ты простудилась? Лоб холодный. Как у тебя тут душно!

Она отворила окно, но не закрыла дверь, потянулся сквозняк. Мне не хотелось даже укрываться, но по телу прошлась дрожь.

– Я думаю, – ответила я спустя время. – Очень много думаю, мама.

– Какая же ты у меня чудачка, малыш, – она потрепала меня по макушке. – Хорошо. Жду тебя в любое время, если вдруг захочешь спуститься.

Мама вышла и закрыла за собой дверь. Я закрыла глаза, кровать вновь ушла из-под меня, и я провалилась в сон.

Меня разбудил стук в дверь.

– Малыш, время ужинать.

Я открыла глаза. Темно. Постель очень холодная. Никто так и не закрыл окно. Почему-то вспомнилось, что так и не дала котёнку имя.

Спала весь день, а сил так и не прибавилось.

– Я не голодна, – ответила я и не соврала.

– Не может такого быть! Ты не выходила из комнаты целый день, чем ты питалась? Пылью? Солнцем? Мышами?

Я вздрогнула от упоминания мышей. Медленно начала подниматься. Аккуратно на локти, потом на ладони. Мама, не дожидаясь, заходит.

– Только не говори мне, что ты встала в первый раз за день.

Я молча смотрела вниз. Спустила ноги, вдела их в тапки.

– Холодно.

– О господи, ты даже не закрыла окно! Да что с тобой такое!

Она поспешно подбежала к окну, закрыла его.

– Ты всё ещё обижена на меня?

– Я слишком много узнала, – ответила я, выходя из комнаты. – И мне нужно было много времени, чтобы всё обдумать. А на это нужно много сил. Очень много сил…

– Но ты ничего не ела со вчерашнего дня! – воскликнула она. – А ну быстро ужинать!

Подхватила меня за плечи и увела на кухню. Не помню, как я всё съела, помню только, что встала из-за стола и побрела к корзине с мясом и платьем.

– Ты в подвал? – бросила мама мне в спину. Я кивнула. – В ночной сорочке?

Я снова кивнула. Подняла с пола корзину, которую никто не трогал со вчерашнего дня, и побрела вниз. Котёнок выскочил из угла и начал кусать меня на ноги. Я не остановилась и он отцепился.

«Он на цепи». Раз ступенька. Спускалась медленно, нерешительно.

«Я просто посмотрю и вернусь». Два ступенька.

«Вдруг, ему понравится платье и мясо? Вдруг, он будет рад?». Три ступенька.

«Он на цепи». Четыре ступенька.

Фонарь всегда стоял перед самым спуском. Я почти не глядя зажгла его и открыла дверь.

– Эй, – сказала я и осветила всё вокруг. – Привет! Я принесла тебе мяса. И платье! Смотри!

Я нерешительно стояла на пороге, готовая в любой момент захлопнуть дверь и убежать. Фонарь мелко дрожал в руке.

– Ты слышишь меня?

Лёгкий шорох, сердце пропустило удар. В углу подвала, в полутьме появилась круглая голова. И без того уродливая, изрезанная морщинами, облепленная резкими тенями, она кажется еще более жуткой.

– П-привет, – повторила я. Голова от испуга начала плохо работать. Он смотрел и не двигался. – Я бы хотела подружиться с тобой.

Тишина.

Ещё некоторое время мы смотрели друг на друга. Я стояла неподвижно и напряжённо, готовая в любой момент захлопнуть дверь и убежать. Он до жути напоминал мне хищника, готового к прыжку.

Но вот он моргнул. Рот существа открылся, оголяя острые зубы. Я вздрогнула, но то был всего лишь зевок – уродец с шумом втянул воздух, качнул головой и та скрылась в темноте. Он ушёл спать дальше.

– Прости, что разбудила, – шепчу я. – Я постараюсь быть тише. Оставлю корзину с мясом и платьем возле тебя, на тот случай, если ты проснёшься и захочешь есть.

Он не опасен, подумала я тогда. Он всего лишь старый зверь, который предпочитает спать. Быть может, нам и не придётся его убивать? Мне хотелось очень в это верить.

Я аккуратно, почти на цыпочках, подхошла к провалу в полу, благодаря которому долгое время не замечала уродца. Ни звука, ни шороха, только тихое сопение. Корзинка почти без звука опустилась на цементный пол.

В задумчивости я проделала свою работу. Представляла, как придёт торговец, как буду объяснять маме, почему он пришёл. Думала о том, как они будут разговаривать, что они друг другу скажут и что скажу ей я. Находясь в этих мыслях я поливала цветы, топила огонь почти этого не осознавая.

– Не думала, что так утомлюсь, – прошептала я цветам с улыбкой. Они радостно на меня смотрели.

Я обернулась и,