— Смирись с неизбежным, Келлен. Ты умрешь.

Мои руки проникли в обмякшие, пустые мешочки, висящие у меня по бокам.

— Люди все время мне это твердят. Хотите, покажу вам, где я похоронил их трупы?

Мое арта валар — то, что аргоси называют бесстрашием, но Фериус упоминает как бахвальство, — было бы более впечатляющим, если бы кончики моих пальцев смогли выскрести из глубин мешочков побольше красного и черного порошков. Щепотки могло хватить, чтобы впечатать аббата в дальнюю стену и лишить его сознания, если я идеально выберу время. И если мне повезет куда больше обыкновенного.

Аббат не обратил никакого внимания на мои слова и на угрозу, которую я мог собой представлять. Вместо этого он порылся в груде бумаг и отпихнул в сторону книги, раскиданные по столу. Две потрескавшиеся кожаные обложки были украшены знаками джен-теп. Ни один мастер заклинаний не позволил бы таким текстам покинуть его святилище, значит, книги украли. Что-то выкатилось из-под пачки документов, и на лице аббата появилась широкая улыбка, когда он это схватил.

— Вот ты и попался, маленький ублюдок! Думал, сможешь спастись, да?

Я чуть не взорвал его, но он сунул эту штуку в рот и откинулся на спинку стула. Золотисто-коричневая трубка, завернутая в какую-то тонкую ткань или пергамент, была длиной примерно с его руку и толщиной с большой палец. Аббат еще покопался на столе и безутешно вздохнул. Он выжидательно посмотрел на меня, постучал по концу трубки и показал на мешочки на моих боках.

— Поможешь своему собрату, проклятому демонами беглецу, а?

— Это какая-то курительная соломинка?

Из курящих я знал только Фериус Перфекс, и ее соломинки были просто маленькими штучками, почти такими же тонкими, как стебелек цветка.

— Это называется сигара, — ответил аббат. — Все равно что курение соломинки, но для цивилизованных людей.

Он откинул со лба локон пепельных волос, излучая ту небрежную самоуверенность, которой обладают только по-настоящему красивые люди, и я внезапно почувствовал себя маленьким и незначительным.

Но я не доверял красивым людям. Мой отец был красивым, и он связал меня контрмагией, чтобы я никогда не смог использовать свой магический потенциал. Мой прежний лучший друг Панакси — теперь его звали Панэрат — был красивым, и он пытался меня убить. Дважды. Дексан Видерис, мой собрат-заклинатель, был таким красивым, что даже Рейчис считал его классным. Дексан оказался самым большим засранцем из всех.

Поэтому — да, я не лажу с незаслуженно привлекательными людьми.

Аббат ухмыльнулся мне; белые зубы прикусили сигару, чтобы она не выпала.

— Да ладно, парень. Не томи. Покажи, на что ты способен.

Он откинулся на спинку стула, закинув руки за голову, и медленно закрыл глаза.

Он практически подзуживал меня, чтобы я на него напал. Знает ли он, что у меня почти закончился порошок? Или он настолько уверен в своих способностях, что его просто не беспокоит, что я могу сделать?

Я позволил щепоткам порошка высыпаться обратно в мешочки, оставив на кончиках пальцев всего несколько крупиц, и подкинул крупицы в воздух. Мои руки создали магические фигуры, чтобы поразить цель.

Требуется немалое умение, чтобы направить пламя в такую крошечную точку. Мне больше хотелось бы подпалить серебристо-светлую щетину на подбородке аббата, чем кончик его сигары.

— Караф, — произнес я, и тонкое, как карандаш, довольно анемичное извержение красного и черного пламени зажгло кончик сигары.

Судя по виду аббата, его ничуть не впечатлило мое умелое обращение с порошками. Зато он выглядел благодарным.

— О, спасибо горам и океанам, — простонал он, делая длинные затяжки. — Я не сомневался, что погибну прежде, чем испробую одну из этих красоток.

Клубы жгучего серого дыма наполнили воздух между нами.

— Кстати, о надвигающейся смерти… — начал я.

Аббат открыл один глаз и посмотрел на меня так, будто давно забыл, что я до сих пор тут.

— Хммм? А, верно. — Он нехотя вынул сигару изо рта. — Не воспринимай это как личный выпад. Я говорю такое всем недавно прибывшим. «Ты умрешь» — практически так мы говорим здесь: «Здравствуй».

— Кое-кто сказал бы, что это опасный способ приветствовать незнакомцев, — заметил я.

Моя правая рука скользнула в кожаный футляр, пришитый к штанине. После боя с демоном я успел подобрать только две свои стальные карты, но в таком тесном помещении вряд ли промахнусь.

— Люди с Черной Тенью не очень хорошо старятся, Келлен, — ответил аббат, поднеся сигару к узкому окну и постучав ею по раме. Пепел медленно полетел во двор, вниз. — То стигийское уродство, с которым ты помогал мне сражаться, — это был брат Калеб.

Прежнее хорошее настроение аббата как будто сдулось.

— Славный был человек. Я всегда думал, что Калеб протянет дольше всех нас.

— Мне жаль, — сказал я — скорее рефлекторно, чем искренне.

Неважно, какими бы достойными ни притворялись эти люди, мне приходилось напоминать себе, что они похитили меня и скорее всего намереваются держать здесь как узника. Я не мог позволить себе быть узником, когда мой деловой партнер ожидает, что я его спасу.

Аббат воспринял мои слова буквально:

— Спасибо. И спасибо, что помог мне покончить с ним. Он… Изменения произошли быстро. Никто из нас не ожидал, что он так быстро проиграет бой.

Эти слова породили тысячи вопросов:

«Какой бой? Как происходит трансформация из человеческого существа в демоническое явление? И если с нами случается именно это, значит, мой отец прав? Лучше убить нас всех, прежде чем мы станем опасны для всех вокруг?»

Но я спросил вот что:

— Раз вы испытываете благодарность, как насчет того, чтобы позволить мне покинуть это место, — и будем квиты?

— Ты действительно хочешь вернуться в ту паршивую пустыню, где мы тебя нашли? Когда ватага в семьдесят семь лордов-магов выслеживают тех, у кого Черная Тень?

— Уж лучше так, чем прятаться здесь, в горах, — ответил я. — Хотя, полагаю, прятаться легче, чем встретиться с врагами, которые, вероятно, моложе, сильнее и умнее вас.

На мои вызывающие слова он ответил улыбкой:

— «Моложе, сильнее и умнее»? Это один из тех трюков аргоси, верно? Ты хочешь выбить меня из равновесия, поэтому упомянул обо всем, начиная с моего возраста и способностей и кончая моим интеллектом, просто чтобы посмотреть, среагирую ли я на унижение?

Почти в точку, но его самоуверенность и вправду меня раздражала.

— Нет, просто вы кажетесь старым, усталым и типа как глупым.

Он фыркнул от смеха, и сигара выпала из его рта на сутану. Он подхватил ее прежде, чем она успела поджечь его одежду.