— Спасибо, дорогой. Ты такой внимательный!

Она явно удивила его. Это можно было прочесть в его взгляде. Но одновременно она увидела в его глазах что-то хищное, угрожающее, поэтому тут же отступила. Но он не хотел отпускать ее сразу, а продолжал удерживать возле себя и лишь потом подтолкнул к группе встречающих.

— Мама, это Лавиния, — сказал он, представляя ее старшей из двух женщин.

Лавиния жадно рассматривала хозяйку острова, зная, что, если бы она и Витторио были действительно помолвлены, все бы сделала, чтобы той понравиться. От этого, в конце концов, зависит многое в семейной жизни.

Внешне женщина напоминала Мариетту. Но только внешне. Стоило Лавинии заглянуть ей в глаза, и она увидела в них тепло, которое отсутствовало у кузины Витторио. В облике его матери было что-то нежное и мягкое, даже какая-то застенчивость, и интуитивно Лавиния почувствовала, что такая женщина, полюбив однажды и потом потеряв возлюбленного, всегда будет оплакивать его.

— Приятно с вами познакомиться, миссис Фоулстон… — начала было Лавиния, но мать Витторио немедленно протестующе покачала головой.

— Ты моя будущая невестка, Лавиния, и поэтому отбросим формальности. Зови меня просто Альбертиной или мамой, как зовут меня Вито и мои дочки.

Говоря так, она подошла к Лавинии и взяла ее за руки.

— Твоя невеста очень мила, — сказала она сыну.

— Я был уверен, что она тебе понравится, — произнес с улыбкой Витторио.

— И не только внешне, — продолжала мать.

— Ну конечно, мама, — кротко согласился Витторио.

О Небеса! Какой же он замечательный актер! — восхитилась Лавиния. Если бы она не знала, как Витторио на самом деле к ней относится, то, глядя сейчас на это обожание в его взгляде, могла бы подумать… могла бы подумать… Такой мужчина, как он, должен был бы тысячу раз все взвесить, прежде чем бросать подобный взгляд на «падшую», с его точки зрения, женщину, подумала она, забыв, что в данный момент в глазах Витторио она кто угодно, только не падшая женщина.

— А это Гейбриелла, моя сестра, — представил Витторио младшую из женщин.

Хотя у нее была такая же темная кожа, как у матери, светлые глаза выдавали, что в ее жилах течет не только итальянская кровь, а открытая улыбка сразу же пленила Лавинию.

— Бог мой, сегодня настоящее пекло и Лавиния, должно быть, просто умирает от жары! — с искренним сочувствием воскликнула Гейбриелла.

— Вы могли бы подождать нас на вилле, — сказал Витторио. — Достаточно было послать шофера с джипом.

— Ну уж нет, — возразила Гейбриелла, в то время как ее мать лишь протестующе замахала руками.

Гейбриелла посмотрела на брата и нерешительно продолжила:

— Ну мне кажется, что он должен знать…

— Знать — что? — спросил Витторио обеспокоенно.

— Мариетта здесь, — сообщила ему мать, тяжело вздохнув. — Она недавно прилетела, и…

— И?

— Говорит, что ее пригласил дед.

— Ты ведь знаешь, что это значит, Вито, — с раздражением бросила Гейбриелла. — Это значит, что она уговорила деда пригласить ее. И это еще не все…

— Гейбриелла! — попыталась остановить ее мать, но дочь не собиралась молчать.

— Она притащила с собой этого гадкого Бруно Папароне, заявив, что прокручивает сейчас важную сделку и что он, как финансовый директор, нужен ей каждую минуту. Если уж она так печется о сделке, зачем вообще приехала сюда? Как же я ее ненавижу! Сегодня утром она только и твердила о том, что дед обеспокоен положением дел и без конца обращается к ней за советами, поскольку ты…

— Гейбриелла! — снова предостерегающе воскликнула мать.

На сей раз сестра Витторио замолчала, правда, ненадолго.

— И чем она только взяла деда? — раздраженно воскликнула Гейбриелла минуту спустя. — Ведь ее цель очевидна. Она и тебя, Витторио, добивается только потому, что тебе на нее наплевать!

— Прости нас, Лавиния, — тепло сказала Альбертина Фоулстон. — Тебе, должно быть, это неприятно слышать, но ты еще не видела Мариетту, поэтому…

— Да нет, уже видела, — сказал Витторио и, читая немой вопрос во взглядах матери и сестры, пояснил: — Каким-то образом ей удалось достать ключ от наших апартаментов в Бостоне.

— Она отвратительная, правда? — сказала Гейбриелла Лавинии. — Я ее зову черной вдовой, как паучиху.

— Гейбриелла! — попытался осадить сестру Витторио, но безуспешно, потому что она продолжила: — Мама тебе еще не все рассказала, но Мариетта с боем заняла комнату, которую приготовили для Лавинии, — ту, что рядом с твоей.

— Я пыталась ее остановить, Вито. Но ты же знаешь ее, — вступила в разговор Альбертина.

— Она сказала, что Лавиния может пожить в комнате, которая в конце коридора и которую мы используем в крайнем случае, когда все другие заняты. Там нет даже приличной кровати!

— Ты должен поговорить с Мариеттой, Витторио. Надо постараться убедить ее уступить комнату Лавинии. Она же твоя невеста!

— Ей не нужна отдельная комната, — спокойно сказал Витторио, обнимая Лавинию и прижимая к себе так, чтобы она не видела его родственников. — Она будет жить вместе со мной.

Даже не видя лиц присутствующих, Лавиния почувствовала по воцарившейся тишине потрясение, которое они испытали. Теперь она поняла, почему Витторио крепко сжал ее в объятиях, ему не хотелось, чтобы своим видом или неожиданным возгласом она выдала себя.

Лавиния была не готова к такому повороту событий. И когда попыталась что-то сказать, Витторио обнял ее еще крепче.

Жара и охвативший ее ужас перед неизбежным, должно быть, не позволили Лавинии действовать энергично. Она обмякла в объятиях Витторио. Близость его горячего тела и ласковое поглаживание его руки отбили у нее всякую волю к сопротивлению.

— Лавиния будет жить с тобой в одной комнате! — воскликнула Гейбриелла, выразив изумление, которое охватило всех и которое его мать, вероятно, не осмеливалась облечь в слова.

— Мы помолвлены и скоро поженимся, — сказал Витторио сестре. — Лавиния моя невеста, и пусть все знают об этом.

— Особенно Бруно Папароне, — поддакнула Гейбриелла. — Не знаю, как Мариетта терпит его. Он, как змея, Лавиния, холодный, скользкий, с противными маленькими глазами и липкими ладонями.

— Мариетта терпит его, потому что он «находчивый» финансист, — объяснил Витторио сестре.

— Хочешь сказать, что он всегда найдет, как спрятать концы в воду? — спросила Гейбриелла.

— Я тебе ничего не говорил, — предупредил ее брат и повел всех троих к джипу.

Пока они беседовали, шофер погрузил их вещи и сейчас стоял у открытой дверцы, помогая женщинам сесть в машину. Витторио поприветствовал его и спросил, как дела у сына в университете.