— Любое расследование требует всестороннего подхода. Так ведь?

Она лишь равнодушно пожала плечами.

— Почему вы не приехали на похороны супруга?

— Боялась, что моя радость будет неуместной на таком траурном мероприятии.

— Радость?! — невольно напрягся, как собака-ищейка, почувствовавшая след.

— Я ненавидела этого ублюдка.

Как интересно.

— Потому что он нашел себе жену помоложе?

— Нет, этот факт, помнится, несказанно обрадовал, я готова была петь и танцевать от счастья.

Все интереснее и интереснее.

— Так опостылел супруг?

Нина Руслановна нервно рассмеялась.

— Можно и так сказать.

— В чем же причина вашей ненависти? Насколько я знаю, материально он вас не обидел?

Горькая улыбка скривила лицо хозяйки дома.

— Да, Роберт был щедрым сукиным сыном.

— Почему сукиным сыном? Всеми уважаемый человек!

— Уходите! Я больше не хочу расстраивать себя разговорами о нем!

Убраться сейчас, особенно когда нащупал хоть какую-то ниточку?! Да ни в жизнь!

— Нина Руслановна, прошу вас продолжить, раз уж вы начали рассказывать. Чем была вызвана ваша нелюбовь к мужу?

Она нервно сжала руки… потом отошла к окну.

— Я не буду ничего говорить.

— Вы хотите, чтобы вас вызвали повесткой? Или же задержали до выяснения обстоятельств? Насколько я знаю, ваше алиби на тот вечер проверяли, однако в свете сказанных слов это будет вполне позволительная процедура. Вдруг вы кого-то наняли, чтобы убить ненавистного супруга.

— Вызывайте, задерживайте, — спина и затылок женщины красноречивее всяких слов говорили — она нисколько не испугалась моих липовых угроз.

Что же делать-то? Ведь я всем нутром чую, мне нужны ее слова, в них может содержаться разгадка если не к преступлению, то, во всяком случае, к непонятному поведению Кристины. А что если сказать правду?

— Нина Руслановна, понимаете…это не просто обычное дело для меня. Тут кое-что личное. Я знал Кристину Сергеевну раньше...

Бывшая жена убитого повернулась и с любопытством посмотрела в мою сторону.

— Вы ее любите?

Даже вздрогнул от этого прямого вопроса. Не знаю, что там выражала моя физиономия, но черт возьми, в самую точку.

— Д-да... — признался я, даже не ей — самому себе.

Люблю... все это время любил... ненавидел, хотел забыть и лелеял воспоминания о каждом моменте. А теперь, когда жизнь опять нас столкнула, пепелище в моей душе снова заискрилось, запылало всеми цветами радуги.

— Роберт — страшный человек, — вдруг неожиданно заговорила Нина Руслановна, — уверенный в своей исключительности и безнаказанности. Он всегда оценивал людей с точки зрения их полезности для себя. Еще тот паучара — затягивает в свои сети, а потом выпивает тебя до дна, без остатка.

Невольно скривился. След, кажется, оказался липовым. У дамочки, похоже, слегка больное воображение, свихнулась на почве обиды к бывшему мужу.

— Если хорошо копнуть, у него найдется куча врагов в самом близком окружении. Думаю, каждая из его жен... да что там, большинство друзей и знакомых втайне желали ему смерти, а решилась только эта хрупкая девочка. Я ведь помню ее совсем маленькой, большеглазым темноволосым ангелом. Мой сын когда-то играл вместе с ней. В своем желании иметь самое лучшее Роберт даже дочку друга не пожалел. Подлая низкая скотина, способная на все, чтобы удовлетворить свое Эго. Вот, посмотрите!

Нина Руслановна протянула левую руку с изуродованными, покореженными пальцами. Такое ощущение, что кто-то давно их размозжил тяжелым предметом, потом они срослись, навсегда запечатлев следы этого издевательства.

— Что с вами случилось?

Она пожала плечами, и снова горькая улыбка появилась на ее лице.

— Отметина от Роберта Евгеньевича, доказательство его любви. Хорошо хоть жива осталась…

По телу прошелся холодок догадки. Мне вспомнился ужасный шрам на плече моей Кристи. Неужели это тоже след мужниной любви?

— Он вас избил?

— Бил постоянно, все двенадцать лет нашего брака. Поводом могло быть что угодно, не так посмотрела, не на того посмотрела, опоздала на пять минут, плохо приготовила ужин. Роберт внушил мне мысль, что я плохая, недостаточно его люблю, тогда как он все делает для процветания нашей семьи, наряжает и балует свою женушку. Я словно под гипнозом ходила, не знаю, как с ума не сошла. Бьет, значит любит, думалось мне. А по этой логике выходило, что его чувства более чем сильны. Ха! Потом я узнала, что он мне изменяет.

Она снова показала изуродованную руку.

— Я тогда имела глупость устроить скандал и пригрозить разводом. Самое интересное, Роберт все перевернул с ног на голову, выставив меня стервой, а себя все понимающим мужем, которого лишь моя холодность толкнула в постель к другой. Но для него это просто тело, ничего не значащая девица, тогда как я любимая женщина, которой он дал свою фамилию, с которой растит сына. Я должна быть благодарной ему за заботу, а не изводить своей глупой ревностью. Чтобы растолковать эти простые истины, он использовал молоток, Роберт тогда очень сильно рассвирепел.

— Не понимаю, что заставляло вас терпеть подобное отношение?

Из красивых голубых глаз побежали слезы.

Опешил, не зная, как помочь этой израненной женщине.

— Сначала я его любила. А потом... Кто я? И кто Роберт? Он не дал бы мне спокойно жить, мог спокойно убить, пойди я против. И учитывая его должности, ничего бы ему за это не было. Он сделал все, для того чтобы стать всемогущим Робертом. Поэтому я терпела и действительно обрадовалась, когда он захотел со мной развестись.

— Думаете, с другими женами он обращался так же?

Снова горькая усмешка появилась у нее на губах.

— Уверена, человек вряд ли изменится, особенно в таком солидном возрасте. Ему доставляло удовольствие измываться над женщинами.

Руки от бессильного гнева сжались в кулаки. Однако картинка не складывалась, Кристина, которую я знал, никогда бы не стала терпеть подобное отношение.

— Кристину Калашникову было кому защитить — отец, брат, да и она совсем другая, она бы не позволила…

Нина Руслановна лишь пожала плечами.

— Значит, была причина. Этот паучара чем-то ее держал.

В груди нарастало что-то темное, страшное, звериное… Гнев… Если это правда… я разорву… весь мир разорву.

— Какие отношения были у вашего сына с бывшим мужем?

— Я не мешала им общаться. Попробовала бы только. Сына Роберт по-своему любил, наследник, как-никак, а самое страшное, пытался внушить ему свои взгляды на мир. Хорошо, что он больше мой мальчик.