* * *

Стюардесса была очень хорошенькая и очень молоденькая, хотя, если быть беспристрастным, первое качество являлось лишь следствием второго, увы, следствием недолговечным. Скиф поймал себя на мысли, что робеет перед этой хрупкой девчушкой, преградившей ему путь. Черт подери, неужели она не позволит ему наспех подымить в гальюне? Какие-нибудь новые правила, вызванные нещадной борьбой с международным терроризмом, без которой сегодня и плюнуть нельзя? Скиф понятия не имел. Он давно не летал самолетами и успел отвыкнуть от воздушных пробок в ушах, монотонного гула турбин и однообразного пейзажа, проплывающего под иллюминатором. Тоска смертная. Редко-редко промелькнет в облачных прорехах неправдоподобно далекая земля, расчерченная зелено-коричневыми квадратами полей, и снова тянется сплошная молочная пелена, пялиться на которую надоело бы и медитирующему японцу.

Скифу тоже надоело, и он решил перекурить. Но в начале прохода стояла эта юная стюардессочка с глазами насторожившейся серны и явно собиралась задержать Скифа на подступах к туалету. Страдая без привычной дозы никотина, он снизошел до подобия заискивающей улыбки, однако ответной реакции не последовало. Продолжая преграждать Скифу дорогу, девушка розовела прямо на глазах, а ее раздувшиеся ноздри тревожно трепетали.

– В чем дело? – сухо спросил он.

Вместо того чтобы ответить, она часто задышала, по-рыбьи открывая рот.

– Вам плохо? – обеспокоился Скиф.

– Нет! – поспешила заверить его девушка.

– Тогда разрешите пройти.

– На перекур?

Встречный вопрос прозвучал неприязненно:

– Это запрещено?

– С какой стати? – узкие плечики девушки поднялись и опустились. – Курите на здоровье.

– Ну, здоровья от этого вряд ли прибавится, – успокоился Скиф, протискиваясь между девушкой и сервировочным столиком.

– Между прочим, меня зовут Фатима, – сообщила она.

– Неужели? – Замешкавшийся Скиф замер на месте. Между его животом и грудкой стюардессы оставался чисто символический сантиметровый зазор.

Оба успели ощутить тепло тел друг друга, когда вздрогнувшая Фатима поспешно отпрянула. Задребезжал потревоженный ею столик, опасно накренилась стопка пластмассовых стаканчиков. Подхваченные девушкой, они вернулись на место.

– Извините ради бога, – пробормотала она.

– Все в порядке, – расслабленно махнул рукой Скиф.

Сигарета, выскользнувшая из его пальцев, так и не упала. Фатима поймала ее в нескольких сантиметрах от пола. Девчушка обладала поистине кошачьей реакцией. И грацией, добавил мысленно Скиф.

– Возьмите, пожалуйста.

Продолжая сидеть на корточках, Фатима протянула ему сигарету. Ее форменная юбчонка была слишком коротка и узка для подобных упражнений.

– Спасибо. – Отвернувшийся Скиф не сразу нашел зависшую в воздухе сигарету.

– «Монте-Карло» – это где? – поинтересовалась Фатима, неизвестно когда успевшая прочитать название.

– По-моему, во Франции, – предположил Скиф. – Город миллионеров, что ли.

– Там есть аэропорт?

– Откуда мне знать?

– Если есть, то я там обязательно побываю, – уверенно заявила Фатима.

– Да встаньте же, наконец, – рассердился Скиф, не зная, куда девать глаза. Дурацкая юбчонка! Дурацкая манера общаться, сидя на корточках. Не так-то просто повернуться спиной к симпатичной девчушке, глядящей на тебя снизу вверх. Что ей надо? Прицепилась как банный лист!

– Знаете, как переводится мое имя? – невинно осведомилась она, выпрямляясь в полушаге от Скифа.

– Нет, – буркнул он, отстраненно удивляясь тому обстоятельству, что по-прежнему торчит на месте, выслушивая этот детский лепет.

– Сверкающая, – сказала Фатима, не обращая внимания на неловкое перетаптывание собеседника. – Так звали дочь пророка Мухаммеда, мир ему. Значение имени объяснил пророку не кто-нибудь, а сам ангел.

– Очень интересно, – обронил Скиф, кляня себя за медлительность.

– А еще мое имя означает «девственная». Типа вашей непорочной Девы Марии. – Фатима опустила ресницы и зачем-то провела пальцем по животу. На ее полудетских губах заиграла загадочная улыбка.

– С чем вас и поздравляю, – проворчал Скиф.

– Имя – это только имя, – наставительно произнесла Фатима, – не стоит принимать его всерьез. Вот, например, ваши сигареты называются «Монте-Карло», так? Это же не значит, что их делают во Франции. – Быстрый взгляд, брошенный на собеседника украдкой, сопровождался довольно неожиданным вопросом: – Вам сколько лет?

– Я начал курить в твоем возрасте, – грубо ответил Скиф, – но приставать к взрослым людям отучился значительно раньше. Тебе не говорили, что заговаривать первой с незнакомыми дядями нехорошо?

– Тоже мне, дядя! – фыркнула Фатима. – Бывают и постарше.

Ничего не ответив, Скиф стремительно пошел прочь и ворвался в туалетную кабину с таким ощущением, будто вынужденная задержка длилась не десять минут, а несколько часов. Курил с таким остервенением, что сигарета закончилась раньше, чем он успел как следует отравиться никотином. Пришлось снова лезть за пачкой. Тем более что лукавая мордашка Фатимы никак не вылетала из головы. Хорошенькая стюардесса то дерзко подмигивала Скифу, то скромно улыбалась, пряча глаза под густыми ресницами. Какая там Дева Мария, какие ангелы?! В этой девушке сидел такой порочный бесенок, что согрешить хотелось сразу и бесповоротно.

– Вот тебе и Фатима, – пробормотал Скиф, досадливо качая головой. – Сверкающая, скажите пожалуйста. Каким таким местом, хотел бы я знать?

Ответ, мгновенно пришедший на ум, произносить вслух Скиф воздержался.

* * *

Перекур немного скрасил полет. Возвращаясь из туалета, Скиф даже не взглянул в сторону назойливой стюардессы, но она не только не обиделась, но и успела шепнуть, что подойдет к нему позже. Зачем? Должна же быть какая-то цель. Скиф не питал иллюзий по поводу своей привлекательности для женского пола. Да, многие барышни поглядывали на него с интересом, но после обмена несколькими фразами остывали еще скорей, чем загорались. Знакомясь с женщинами, Скиф не умел быть веселым, беспечным и милым, таким, каким следовало бы быть при знакомстве. Вместо того чтобы рассказать смешной анекдот или сделать двусмысленный комплимент, он мог ляпнуть какую-нибудь бестактность, а то и нагрубить. Кому такое понравится? Уж конечно не молоденькой стюардессе, привыкшей к знакам внимания со стороны пассажиров.

К черту!

Возвратившись на место, Скиф открыл ноутбук, в котором хранились скачанные из Интернета документы, посвященные Астрахани. Откинувшись на спинку сиденья, он скользил взглядом по строкам электронного текста, впитывая полезную и отбрасывая бесполезную информацию.

Астраханская область протянулась узкой полосой вдоль Волго-Ахтубской поймы, повторяя очертания речного русла. «Километров четыреста в ширину, – прикинул Скиф. – Частично область попадает в зону пустынь и полупустынь Прикаспийской низменности. Значит, имеется масса барханов, наползающих на холмы и ложбины. Луга и леса жмутся к самой реке. Растительности не так уж много, но там, где она имеется, густо зеленеют настоящие джунгли: камыш, рогоз, тростник. Дельта Нила по-русски. Не удивлюсь, если там цветет лотос. Не удивлюсь также, если там полно выходцев из Средней Азии, помаленьку оккупирующих приграничный район. Когда закончится это нашествие варваров? Не пора ли возводить что-то вроде Великой Китайской стены?» Увеличив карту, Скиф тщательно изучил местоположение областного центра, раскинувшегося на одиннадцати островах в дельте Волги. Судя по данным последней переписи населения, на пятистах квадратных километрах Астрахани проживало 488 000 представителей ста с лишним различных национальностей. Тысяча квадратных метров на человека – это много или мало? Порядочно, решил Скиф, даже более чем. По десять соток на брата. Другое дело, что братья эти зачастую были не родными и даже не троюродными. Тут тебе и неразумные хазары, и узкоглазые потомки Чингисхана, и половцы, прозванные так за половый, желтый, цвет волос. Настоящее вавилонское столпотворение. Смешались в кучу кони, люди. Интеграция с глобализацией, мать их так. Ты им: «Добро пожаловать, гости дорогие», а они тебе: «Ассалам алейкум, собака неверная. Завтра поглядим, кто тут хозяева, а кто – гости». Чему тут удивляться? Пятьсот лет назад Астрахань была еще не русским городом, а столицей ханства, о чем свидетельствовало ее название. Потом пришли русские и, как водится, первым делом отгрохали на самом высоком холме белокаменный кремль – знай наших. Этот остров, омываемый водами Волги, Кутума, Царева и ерика Казачий, стал историческим центром города. С остальными районами его связывали мосты, перекинутые через реки и ерики.