– Вот именно! Я не могу даже передать, как рад, что ты со мной согласен! Тогда все решено. Ты будешь тем человеком, который покажет ей, что Уэзерли не единственный мужчина, считающий ее привлекательной. Превосходно! Сирена очень обрадуется, узнав, что ты решил принять участие в нашем маленьком спектакле.

Калеб чуть не поперхнулся ромом.

– Я ни на что не соглашался! Ты имеешь в виду то, что вы с Сиреной хотите, чтобы я начал ухаживать за Рэн и она позабыла о своем Уэзерли?

– Именно этого мы и хотим! – сияя, повторил Риган. – Очень рад, что ты меня понимаешь.

– Ах ты старый хитрый лис! – воскликнул Калеб. – Я никогда не говорил, что стану делать что-либо подобное! Рэн – прекрасная девушка, но она едва ли принадлежит к моему типу женщин. Сомневаюсь, что у меня что-нибудь получится, отец. Даже если я соглашусь, что из этого выйдет? Я стану тем подлецом, который разобьет ей сердце.

– А! Значит, ты допускаешь, что можешь вскружить ей голову и заставить забыть об Уэзерли?

Калеб самодовольно ухмыльнулся:

– Конечно. Разве ты не знаешь, чей я сын? Скажи, я тебе когда-нибудь рассказывал о той маленькой шлюшке с необычайными аппетитами из таверны в Кадисе?

Риган подался вперед, на лице заиграла горделивая улыбка. В течение следующего часа они обменивались интимными подробностями о женщинах, которых любили и оставили.

Взбалтывая в стакане темную жидкость, Риган как бы между прочим заметил:

– Да, Кэл, твои успехи со слабым полом, о которых ты рассказал, очень впечатляют, но все это подходит для шлюх из таверны и проституток, не так ли?

Калеб вопросительно приподнял бровь и хитро улыбнулся:

– Думаю, лучше сказать, что все те женщины принимают власть мужчины над собой.

– Хм… Наверное, в чем-то ты прав, однако это их работа. Скажем так: ты не станешь верить на слово торговцу лошадьми, который заинтересован продать тебе своего коня, ведь правда?

– Ты имеешь в виду, что проститутки всегда говорят то, что клиенты хотят услышать, потому что в этом заключается их работа…

– Вот именно, – тихо произнес Риган, наблюдая, как растет негодование Калеба.

– Тебе прекрасно известно, что воспитанным женщинам не позволяют общаться с моряками, отец… Или ты так давно женат, что не помнишь об этом? – усмехнулся Калеб.

– Помню, помню, – рассмеялся Риган. – В том-то вся и беда. Даже если девушка обручена, всегда найдется кто-нибудь, кто будет постоянно стоять за спиной, не допуская даже минутной интимности. Целая катастрофа! – Риган сокрушенно покачал головой, лукаво улыбаясь.

– Катастрофа? Ты преувеличиваешь. Просто так заведено. Каждая семья хочет защитить свою дочь от разных повес.

– Ты хочешь сказать, что ты повеса, сын? – Риган критически оглядел Калеба с ног до головы.

– Черт! Надеюсь, что нет. Но я еще не встречал такую девушку, на которой захотел бы жениться. Я как-то не могу представить в этой роли шлюху из таверны.

– Согласен, я тоже не могу себе представить такое. Ты всегда хотел для себя кого-нибудь типа Сирены, если я не ошибаюсь.

Калеб натянуто засмеялся. На что это намекает отец? Неужели он узнал, что они с Камиллой крутили любовь за его спиной?

– Я слишком хорошо знаю тебя, Калеб. Ты серьезно относишься к браку. Ты хочешь, чтобы твоя жена была одновременно и твоей любовницей. Ничто не может быть лучше того, когда муж и жена любят, делят тела и души и ничего не скрывают друг от друга. Ложная скромность явилась причиной многих разводов. Но если ты будешь продолжать в том же духе, то потеряешь все шансы заключить такой брак.

Риган уставился в свой стакан, все его мысли кружили вокруг Рэн. Ему была ненавистна мысль, что она хочет связать себя с этим бесчувственным, самовлюбленным ублюдком, который печется только о своем благе. Насколько счастливее жила бы Рэн, полюби ее мужчина, главной заботой которого стала бы она сама и их любовь! Он подумал о Сирене – своей женщине, прекрасной, хладнокровной, но не сдерживавшей себя с мужчиной, которого любит больше всего на свете.

Калеб был в замешательстве. Этот разговор с отцом был, пожалуй, одним из самых трудных.

– Сначала ты говоришь о проститутках, потом заводишь речь о том, что надо делать любовниц из жен… В таком случае в чем разница между законной супругой и женщиной, которая продает свои услуги?

– Эта разница, сын мой, – между истинной любовью и продажной страстью. Эта граница – между вдохновенным желанием и запланированным поведением; огромна пропасть между нежностью, любовью и неразборчивостью в половых связях.

– Боже! Отец, ты действительно считаешь меня развратником и завсегдатаем публичных домов? – воскликнул Калеб. – Если бы кто-то другой заговорил со мной в таком тоне…

– Это потому, что я забочусь о тебе, – перебил его Риган. – Ты же не получил нормального воспитания. По крайней мере, такого, как положено. Большую часть жизни ты провел среди мужчин, на борту корабля или в различных портах мира, то есть не в тех местах, где мужчина мог бы научиться ценить женщину. Вот что я пытаюсь сказать: когда ты захочешь жениться, твоей избранницей не станет ни одна из портовых шлюх. Это будет хорошо воспитанная девушка из благородной семьи. А в этом случае посвящение в любовь будет зависеть от ее мужа, и он возьмет на себя всю ответственность за счастье молодой супруги.

Калеб провел рукой по темным волосам.

– Хорошо, отец, кажется, ты не отпустишь меня без разговора о птичках и пчелках. Но ты опоздал с этим. Я приму участие в вашей маленькой игре и выслушаю все, что ты думаешь по этому поводу. Ты говорил об обязанности мужчины обратить опекаемую невинную девушку в страстную и отзывчивую жену и об ответственности за ее счастье. Что влечет за собой эта ответственность?

– Во-первых, мужчина должен понять, что он не животное с одной целью в жизни – удовлетворить свои потребности, изнасиловав женщину, – голос Ригана стал тише, и в нем зазвучали нотки глубокой печали. – Ты же видел, что было с Сиреной после того, как ее изнасиловали, и как она страдала.

– Отец, что бы ты обо мне ни думал, но я не насильник! – возмутился Калеб. – Я видел, что случилось с Сиреной, потому что был там. Я никогда этого не забуду. Я не принадлежу к негодяям, которые…

– Не горячись. Как бы ты ни смотрел на все это, но если женщина не готова для тебя, то взять ее равносильно изнасилованию. Ты можешь представить, что значит быть неопытной девушкой при первом знакомстве с сексом? Обнаженный мужчина, его огромный фаллос… Я не считаю, что это ужасно для каждой молодой женщины. Я говорю о чувствительной смышленой девушке. О Рэн, например.

– Я снова спрашиваю тебя: о какой ответственности ты говоришь?

– Терпение. Знать, как насладиться пробуждающейся в женщине страстью. Научиться возбуждать ее и ввести в тайну плотских радостей. Даже если женщина и не девственница, но с ней плохо обращались. Можешь себе представить, как это страшно, когда тебя берут безо всякой нежности? Сравни этот страх со счастьем женщины, переполненной любовью, жаждущей ласк мужчины.