Несколько бутылок спиртного валялись на полу, залив ворсистый ковер выплеснувшимся из них содержимым. Было похоже, что их одним движением руки просто смели с журнального столика, освобождая место для чего-то более значимого. Это тоже не осталось загадкой: посередине стола в беспорядке были разбросаны несколько пустых медицинских шприцев, резиновый жгут, две закопченные чайные ложки, и стояла стеклянная лабораторная спиртовка с погашенным фитилем. В целлофановом пакетике на краю еще оставалось немного белого порошка…

Над самым ухом Талеева раздался негромкий голос незаметно подошедшего Снайпа:

– Классический натюрморт.

Гера обернулся:

– Ты о чем конкретно?

– Nature morte, по-французски буквально «мертвая природа». Я не наблюдаю здесь, кроме нас, никакой живой флоры или фауны.

Талеев взглянул прямо в глаза снайпера. Они были, как всегда, спокойны и светлы. Гера промолчал. Потом приподнял левую руку Вениамина и повернул тыльной стороной. На сгибе локтя виднелись следы от десятка уколов. Такую же картину он увидел на руке девушки. Никаких следов насилия на обоих обнаженных телах не было.

Журналист внимательно осмотрел всю квартиру. Он не обнаружил компьютера на кухне и ноутбука, который хакер постоянно носил с собой, куда бы ни отправлялся. Из «главного» компа на столе в комнате был изъят жесткий диск.

В это время Виталий под ярким светом настольной лампы пристально разглядывал следы от уколов на руках хакера и его любовницы. Не отрываясь от созерцания, он поинтересовался у Талеева:

– Командир, ваш друг «сидел на игле»?

– Я был не в курсе, но разве это теперь не ясно видно? Даже если ему какую-то дрянь в пакетике подсунули.

Снайп покачал головой:

– Разница в том, что, если подсунули дрянь, то в квартиру явились бы, когда все… уже кончено. Забрали, что их интересовало, и ушли. А здесь, – он еще раз внимательно посмотрел на локтевой сгиб руки Вениамина, – картина вырисовывается совсем другая.

Заинтересованный Гера подошел ближе:

– Ну-ка, ну-ка.

– Эту пару взяли живыми. Побеседовали с обоими, а уже потом… сами… Правда, это несколько меняет подход к делу?

– Еще как! И не в лучшую сторону. Обоснуй.

– Я уверен, что, если провести несколько анализов прямо сейчас, то в организмах мужчины и девушки обнаружится не только какой-нибудь «грязный» наркотик, но и следы скополамина – «сыворотки правды». И… похоже, что ваш друг действительно не был наркоманом.

– А это что же? – Талеев указал на руку трупа.

Виталий чуть заметно улыбнулся:

– Знаете, командир, точно такую же картину я сам мог бы «нарисовать» на вашей руке.

– Каким образом?!

– Это – тоже одна из методик, используемая в некоторых спецподразделениях ФСБ. Посмотрите: некоторые уколы новые, а вот эти, с гематомами, выглядят застарелыми. Это потому, что их делали уже трупу, но еще «свежему», чтобы создать картину хронической наркомании. Слегка наклонить иглу, попасть не в вену, а под кожу…

– А скополамин?

Снайп чуть приподнял длинные волосы хакера, обнажив участок шеи около уха:

– Видите эту точку? Совсем скоро от нее и следа не останется, потому что кожа не повреждена очень тонкой и острой иглой. Добротная работа профессионалов. Когда тела найдут, у следствия не будет ни малейших сомнений: наверняка передоз и явная отрава в крови. Кстати, поэтому и спиртовку погасили, чтобы ненароком не поджечь здесь чего.

– Да ты, Вит, просто эксперт!

Снайп с серьезным видом кивнул, а заговорил о другом:

– У вас с ним, – он указал на тело в кресле, – были частые и продолжительные контакты?

Гера не стал придираться к определениям:

– Вовсе нет. Я очень редко прибегал к его услугам. Кажется, трижды за несколько последних лет. Правда, иногда перезванивались, но тоже эпизодически. Вообще-то он был очень хорошо известен в определенных кругах Москвы. Именно как классный хакер. Круг его контактов был поистине безграничен. К тому же он страстно любил женщин…

– Это очень хорошо.

– Почему?

– Видите ли, командир, «сыворотка правды» – не панацея. Ее специфические свойства сильно преувеличены в шпионских романах и фильмах. Во-первых, очень велик риск передозировки в зависимости от индивидуальных особенностей организма – и тогда последствия печальны, быстры и необратимы. Во-вторых – и это как раз наш случай, – раскрепощенное сознание объекта выплескивает неудержимый поток информации, в котором очень трудно выделить точный ответ на конкретный вопрос. А при таком обилии связей, как у него, допрашивающим придется нелегко. Короче, ваше имя может просто потеряться.

– А может, и нет…

Снайп молча развел руками.

– Ладно. – Талеев был собран и решителен. – Не стоит нам здесь задерживаться. Возвращаемся. Будем ожидать известий из Питера и сообщений от Сержа Редина.

Помявшись, Виталий предложил:

– Может… на всякий случай… у вас, командир, есть возможность хотя бы на некоторое время сменить квартиру?

– Виталий, ты, конечно, многое успел увидеть и узнать на моей даче, но кое-какие тонкости еще остались в секрете. Поехали, я покажу тебе, как можно реально жить на два дома. Причем соседних!

Убрав все следы своего пребывания в квартире хакера Вениамина и аккуратно заперев входную дверь, они направились к машине.

Санкт-Петербург, Ладожский вокзал

Удостоверение сотрудника федеральной прокуратуры высокого ранга, предъявленное Гюльчатай в дирекции Ладожского вокзала, не только открыло перед ней и полковником Алексеевым все двери, но и позволило без лишних проволочек поднять свежие документальные архивы. Одновременно были оперативно изысканы сведения в компьютерной базе данных, затребованные строгим «советником юстиции».

Сомнений не было: на имя Алексеева Дмитрия Владимировича по предъявленному удостоверению личности офицера был приобретен железнодорожный билет в купейный вагон скорого поезда Санкт-Петербург – Мурманск. Но в Мурманске Дима не появился. Заместитель начальника вокзала – дородная женщина в золоте и высокой «салонной» прическе – только с сожалением развела руками: вряд ли еще мы чем-то можем помочь. Нет, никаких эксцессов в пути не происходило. Вот письменный отчет начальника поездной бригады. Впрочем, ведь пассажир мог сам сойти с поезда, не доезжая до конечного пункта. Да-да, естественно, что в таком случае проводники вагона обязаны доложить старшему об освободившемся месте, чтобы его можно было представить на реализацию на ближайших станциях. Но, видите ли, у нас не южно-курортное направление, и текучесть пассажиров на протяжении всего рейса очень незначительна, большинство следует до Мурманска. Ну разве что выходят на крупных станциях Кольского полуострова… А там что уж докладывать, все равно никто не подсядет.