litbaza книги онлайнФэнтезиПепел Марнейи - Антон Орлов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 123
Перейти на страницу:

Рис продемонстрировал, как он поет, и бард вынужден был признать, что это и впрямь не голос, а хрип полузадушенной кошки.

– Эх, жалко… Лицо-то у тебя выразительное, поэтическое, если б еще и петь умел, никто не прошел бы мимо.

Рис об этом не жалел: у него другое предназначение, он должен стать не песнопевцем, а убийцей.

Убить Живодера. Если закрыть глаза, в бездонном и грязном городском лабиринте тот будет выглядеть, как черная клякса, подвижная, хищная, жадная до телесной и душевной боли. «Клякса» не испытывает ни злости, ни ненависти, ни обиды, только постоянный голод. Насытившись, она ненадолго становится равнодушной, а потом ей опять хочется есть. Тут все ясно, примитивная цепочка «голод – насыщение – голод», Рис не мог разобраться в другом: от «кляксы» отходит в разные стороны множество пульсирующих канатов, цепочек и нитей, соединяющих ее с другими обитателями Эонхо, причем с течением времени этих связок все больше и больше. Похоже на какой-то непонятный обмен. Что это значит?

Знаний, полученных за три года в Школе Магов, для решения задачи не хватало, но вполне может оказаться, что для окончательного уничтожения «кляксы» понадобится оборвать все нити до единой. Говорят, охотники за наградами уже несколько раз убивали Гонбера, а тот после оживал и убивал их. Рис собирался прикончить его наверняка.

Старик отхлебнул из помятой фляжки в матерчатом чехле, прочистил горло и снова запел. Ему не терпелось пообедать по-настоящему, в натопленном трактирном зале, поэтому он пропустил несколько эпизодов и сразу перешел к развязке. Рис поднялся с ящика. Дальше будет про Марнейю, он не хотел об этом слушать.

О том, как обреченный город охватило пламя, как стекленел от нещадного жара песок, занесенный на улицы из Подлунной пустыни, раскалывались каменные колонны, сгорали заживо люди и животные… На этом месте Рис всегда ревел, как маленький. Самым страшным и несправедливым было то, что Хальнор так и не смог их защитить. Да, он дрался за Марнейю, пока не упал, израненный и оглушенный, на мокрую от крови землю, но это никого не спасло.

Рис сглотнул горький комок и зашагал быстрее, вскоре голос старого барда рассеялся в уличном шуме. Чавканье слякоти под ногами, скрип экипажей, цоканье копыт, хлопанье дверей, ругань… У него зато есть пирог с рыбой! И Марнейя сгорела не вчера, а тысячу лет назад, эта история давным-давно превратилась в грустную сказку, и если он будет каждый раз, услышав эту сказку, хлюпать носом и смаргивать слезинки, убийцы из него не получится. Профессиональные убийцы не плачут.

Это соображение помогло успокоиться: если Рис собирается сделать то, что не под силу опытным головорезам, прежде всего он должен научиться держать себя в руках.

Впереди, за незатейливыми кирпичными постройками мещанского квартала, переливался под пасмурным небом красивый и опасный мираж. То есть для кого опасный, а для кого самое лучшее на свете убежище.

Через жилой квартал надо проскочить побыстрее, для бродяг-одиночек вроде него это гиблое местечко.

На узких тротуарах валялись гниющие овощные очистки, за мутноватыми кухонными стеклами топорщились зеленые перья лука, на вторых и третьих этажах под оконными карнизами болтались исклеванные птицами колбаски – приношения Харнанве, Псу Весенней Бури. Ветер их слегка покачивал, на зависть выбравшимся на крыши кошкам. Не в пример давно и безнадежно спятившему Псу Зимней Бури, Харнанва охотно принимал дары и не кружил с сумасшедшим тоскливым воем над человеческими городами, не сдирал своими страшными когтями черепицу с крыш, чтобы после гонять и швырять ее вместе с вихрями колючего снега. Это безумного Дохрау задабривать бесполезно, хоть целый кабаний окорок за окошко повесь, а с его братцами поладить можно.

Ага, все-таки нарвался. Трое юношей пятнадцати-шестнадцати лет – сверстники Риса, в отличие от него на зависть откормленные.

Так и свербит кому-нибудь навалять, но в глубине души каждый трусит: или, не ровен час, тебя самого отдубасят, или придется после развлекухи откупаться от кургузов и судей – родители, скрепя сердце, деньги выложат, а по возвращении домой выпорют, как еще никогда не пороли, деньги-то кровные, нажитые… Поэтому к кому попало цепляться нельзя, однако сейчас подвернулось то, что надо: худющий парнишка, бедно одетый, однозначно из городской голытьбы. Напинать такому, пока ничего не стащил – святое дело.

Они стояли поперек мостовой и ухмылялись.

– Эй, ты! Чего здесь понадобилось?

Ну и придурки. Кто сказал, что он станет с ними разговаривать?

Рис ринулся вперед и, очутившись перед противниками, первому сделал подсечку, тут же крутанулся на месте, ударил второго локтем под дых и, продолжая движение, кулаком в подбородок. Спасибо, нижнереченские научили. Сразу отскочил, пнул по заднице третьего, нагнувшегося за гнилой картофелиной, тот упал на четвереньки в помойно-снежную кашу.

А теперь – рвать когти. Он не настолько силен, чтобы вырубить одним ударом здорового парня. Сейчас растерявшиеся от молниеносного нападения враги опомнятся и погонятся. Мимо просвистел камень, но до убежища рукой подать: впереди пасмурно сверкает, отражая облачное небо, сонная хоромина в несколько этажей.

Перебравшись через кучи мусора и обломки деревянной беседки, снесенной на исходе зимы прорвавшимся в реальность миражом, Рис взбежал по ступенькам. Две половинки двери из голубовато-сизого, как речная вода, стекла разошлись в стороны, открывая проход.

– Стой, дурак! – завопил позади кто-то из троицы, неожиданно для самого себя пожалев улизнувшую жертву. – Не лезь туда!

Рис шагнул внутрь, в зал с ковровым полом, створки за спиной закрылись. Тепло, вот здорово. Хорошо бы тут еще и вода нашлась.

Пятна засохшей крови, поначалу он принял их за части коричневого узора из кругов и треугольников. Значит, кто-то из домопроходцев здесь уже побывал, но наружу так и не выбрался.

Скоро Рис понял, что ему сказочно повезло. На последнем этаже он увидел ящик с горящими цветными бусинками и картинкой: чашка посреди россыпи блестящих коричневых зерен. Это даже лучше, чем такой же ящик с горячей и холодной водой. Вспомнить бы только, до какой надписи нужно дотронуться, чтобы получить канфу с молоком и сахаром. В своих снах про город Танцующих Огней он запросто читал все эти надписи, а наяву не умел, но, кажется, четвертая сверху… Ага, угадал. В нише появилась белая квадратная чашка с маленькой ручкой, из трубки сверху полился ароматный напиток. Чашку можно унести с собой и продать, они ценятся: с виду как фарфоровые, но не бьются, и хвататься за них не горячо – даже если налить кипятка, сама посудина останется чуть тепленькой.

Ференц однажды спросил, не хочет ли Рис стать домопроходцем. Нет, не хочет. Во-первых, придется иметь дело с магами, а он не собирается с ними связываться. Нечего было продавать его Сарабтенам. И к тому же «накаты»: если маги об этом узнают, его песенка спета – сцапают и начнут исследовать, это будет не лучше, чем попасть в руки к Гонберу.

Во-вторых, кто знает: вдруг, если Рис согласится превратить это в ремесло, волшебство закончится, и он больше не сможет заходить в любую сонную хоромину, словно к себе домой? В сказках сплошь и рядом так бывает, и не зря же говорят, что сказка ложь, да в ней намек.

1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 123
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?